Скандал в Академии монстров. Жена для чудовища - стр. 11

– Ты готовить умеешь? – нормальным голосом спросило лицо.

– Ч-чего?

– Ну, кашу там, похлебку, кулеш, жаркое, кабана на вертеле, торт…

– Какой торт?!

– Грип… Грепфрутовый. Это мой любимый, – котом заулыбался Лойд.

– Ты больной?

– Не… Просто подумал, нам до Курног привал точно понадобится, на обед там, отдохнуть там, крупы я взял, а чего с ней делать, толком не знаю, в смысле, что ее как-то варить надо знаю, а как именно – нет. А ты?

– Тебе прямо сейчас это нужно услышать?

– Ну мне торт приснился и я во сне подумал… Вопишь, как девчонка.

– Ты себя видел?!

– Красивый? – Лойд приосанился, развернул плечи, тряхнул головой, приподнял бровь подковкой, прищурил глаза, странно изогнул губы и поиграл грудными мышцами.

– Придурок, больной придурок, – уверенно кивнула я, отвернулась и накрыла голову покрывалом, чтоб до него дошло, что я спать хочу, а не завтрашнее меню обсуждать. А я еще думала у меня Мортон идиот, да Морт само здравомыслие рядом с этим.

– Эй, Мо! – Лойд, сократив мое и без того сокращенное имя до одного слога, потыкал мне в и так настрадавшиеся от его братского расположения лопатки. – Ты не сказал! Умеешь?

– Умею! – упырем взвыла я. – Отвяжись уже, дай поспать!

– Спи, спи… Эй, Мо!

– Ы-ы-ы-ы…

– Спокойной ночи!

Накрытую покрывалом голову я еще и под подушку спрятала. Кажется, помогло, потому что меня больше никто не трогал до самого утра, пока на заднем дворе трактира не принялся горланить не в меру ретивый петух.

Такая побудка мне, спавшей обычно часов до восьми, была в новинку. Может и ничего, но ночные беседы о грейпфрутовых тортах мешали векам разомкнуться. Так что я еще какое-то время соображала кто я, где я и какая зараза скачет лошадью по комнате, напевая про знойную пастушку, злого волка и посох с бубенчиками. Брякание чего-то пустого и металлического вписывалось весьма органично.

Но что самое удивительное, длинная достача ни слова мне не сказал ни пока мы собирали вещи по комнате, ни пока завтракали свежей и очень вкусной яичницей, еще теплым мягким сыром, ноздреватым хлебом с хрусткой корочкой и запивали все это горьковатым, но приятным травяным чаем. Даже когда нам вывели наших лошадей, накормленных и вычищенных, тоже молчал. Лучше бы молчал и дальше, но увы, все хорошее имеет неприятное свойство заканчиваться очень быстро, а иногда еще и внезапно.

6. Глава 4

И кто меня, спрашивается, просил спрашивать? Один вопрос, и хляби разверзлись.

– Чего я молчал? Ты, Монти, прямо как мой батя с утра, особенно когда браги перебрал накануне. Морда вся перекошенная, глаза злющие, еще колданет нечаянно, потом и трое не распутают. Он же ведьм.