Скандал в академии магии. На лезвии любви - стр. 15

— Может, все же хочешь обсудить? — уже без тени юмора поинтересовался Морэн. 

— Зачем ты пришел? — устало прикрывая глаза, произнес Дарен. 

Казалось бы, о том, чтобы проспать дольше пары часов, ректор мечтал уже долгие недели, вот только удовольствия, получив такую возможность, не испытал. 

— Ты только сразу меня не бей, — тон кузена вновь стал веселым. 

Дарен напрягся. Он знал, что, если Морэн так говорит, он ничуть не умаляет собственных заслуг. 

— Сегодня я заглянул к тебе в кабинет… 

— Нужно закрыть тебе доступ, — тут же прокомментировал Дарен. 

— Решил помочь с разбором макулатуры, которую ты гордо называешь важными документами. И обнаружил одно любопытное прошение от графини Роунвесской. 

Дарен нахмурился. 

— …о переводе Эрналии на боевой факультет. 

Ректор напрягся. Ему было куда спокойнее, когда девушка сидела на факультете искусств — меньше риска что-то себе сломать или вляпаться в какую-то историю, студенты-боевики слишком часто попадают в переплет. К тому же Дарен понимал, что ревнивая часть его души вопит о том, что стоит ограничить общение Эрны с ее так называемым женихом Ричардом Уилкенсом. 

— И мне подумалось, что на это прошение нужно ответить незамедлительно. После того что девчонке из-за нас пришлось пережить… или, вернее сказать, переумереть, в таком пустяке было бы несправедливо отказывать. К тому же все равно на факультете боевой магии освободилось местечко. 

— То есть ты ответил на прошение графини? — подозрительно спокойно поинтересовался Дарен. 

— Да, от твоего лица, — закивал кузен. 

— То есть ты подписался моим именем, взял мою персональную печать, к которой лишь у тебя был доступ, и без зазрения совести подписал перевод? 

— Именно. 

— Не согласовав со мной, — добавил Дарен. 

— Абсолютно верно. 

Ректор тяжело выдохнул. Потянулся к уже откупоренной бутылке и налил рубиновую жидкость себе в бокал. 

— И зачем тебе это нужно на самом деле? — поинтересовался Неррс. 

— У-у-у, братец, везде будешь видеть двойное дно? — хмыкнул Морэн. 

— И все же. 

— Ты сам знаешь, что начнется, если не одобрить прошение графини Роунвесской. 

Дарен и правда знал. Эта женщина — назвать ее старухой язык не поворачивался — могла с кем угодно посоревноваться в упертости и умении достигать своих целей. Самая первая любовница его величества и единственная из тех, с кем король разошелся по-доброму. И до сих пор исполняет некоторые капризы своей бывшей пассии. 

Морэн всегда задавался вопросом, почему? Что такого сделала графиня, чтобы снискать такое доброе отношение его величества? Если бы она знала какую-то тайну, король бы попросту от нее избавился, как избавлялся от многих людей, сунувших нос в чужие дела. Главный дознаватель королевства мог лишь догадываться о том, что за тайну хранит Роунвесская, но даже он не рискнул бы выяснять наверняка. Если его величество решился скрыть это от него, Морэна, значит, главному дознавателю и главе Ведомства об этом действительно не следовало знать. Пока что.