Скала - стр. 9
— Не твердая, — прошептала прежде, чем мой мир покачнулся, и я потеряла сознание.
В себя приходила тяжело. Болело все. Даже, кажется, волосы и те болели. После первой попытки встать, окатившей меня новой порцией боли, замерла, боясь двигаться. Даже глаза открыть боялась.
— Ну что, болезненная вы наша, пришли-таки в себя? — зычный голос над головой напугал так, что я не только глаза открыла, но и подскочила резко, и ударилась головой о чей-то подставленный подбородок.
— Ой, — схватилась я за свою больную головушку, в которой в этот момент, кажется, комета взорвалась.
— Ай, — вторил мне чужой голос.
Превозмогая боль, открыла глаза и уставилась на мужика средних лет в белом халате, потирающего свой подбородок. Его темно-русые волосы ежиком торчали во все стороны, и блестящие лукавством глаза смотрели из-под густых бровей.
— И вот такова людская благодарность за помощь, — возмущался он, но как-то делано звучали его слова. — Не сплю ночами, переживая из-за ее головушки, да пузико ее потираю, чтоб не болело, а она?! — закатил он глаза, косясь на меня.
Он что, издевается, что ли? Судя по его смеющимся глазам, так точно, издевается.
— А чего вы так пугаете-то? — просипела я в ответ. В горле пустыня. — Пить, — прохрипела из последних сил.
Стакан воды появился по мановению волшебной палочки. Шучу, конечно. Добрый доктор, доводящий своих пациентов до инфаркта, поднес стакан к моим губам. Не доверяя себе, просто обхватила его руку, чтобы не расплескать живительную влагу, и жадно выпила все до дна. Так мало.
— Отпустишь руку — еще налью, — прозвучало со смешком над ухом.
— Вы уверены, что вы доктор? — спросила я, напившись всласть. Раньше не рискнула: вдруг воды не даст.
— А что, не похож? — нагло ухмыльнулся мужик.
— Не очень, — ответила честно.
— Я самый что есть настоящий, — возмутился мужик, — могу диагностировать у тебя пищевое отравление, множество ушибов и ссадин. И ты случайно головушкой не билась?
— Не похож ты на доктора ни разу, — зло пробурчала я. — Диагнозы ставить не умеешь.
В голове промелькнула консервная банка фасоли. А я ведь срок и не проверила. И удар затылком о дверь бани… Так испугалась, что и боли не почувствовала, а потом и об камушек стукнулась. Короче, мне досталось.
— Тебе не говорили, что твой язык тебя погубит? — с усмешкой.
— А еще говорили, что нужно быть честной, — не осталась я в долгу.
— Ох и ехидна ты, — несмотря на тон, его лицо озаряла улыбка. — И намучается с тобой Стас.
— А че ему со мной мучиться? Вы мне дверь откройте, я и пойду подобру-поздорову, — кивнула я, получив новую вспышку боли в многострадальной своей головушке. Но надежда, как говорится, умирает последней.