Скакуны Зеленых Лугов. Плащ Атласа - стр. 13
Помпея протерла копытами голубые глаза и спросонья сказала:
– Это всего лишь сон.
К сожалению, правдивый. Помпея встала со своей кровати-пня и подошла к кухонному столу, где в вазе стояли тюльпаны – память о недавно умершем старом Герате. Она посмотрела на белоснежные бутоны и, вдохнув сладкий запах, успокоилась. Открыв шкатулку, подаренную ей старцем в тот самый день, она достала венок духовницы. Оторвав еще один листок, растерла его на пороге, и в доме сразу стало легче дышать. Потом заварила чай из клубничных роз, уселась у окна и посмотрела на покрытую туманом чащу. Даже за запертыми ставнями еще молодая Помпея чувствовала, как на стены дома давят пары дурманящего тумана.
– Такой подарок мне не нужен, – пробормотала Помпея, доставая из тумбочки повязки из мяты для защиты; теперь она пользовалась ими куда чаще, поскольку туман стал покрывать большую часть леса.
И стало больше единорогов, воющих в лесных чащах. Никого из знакомых Помпеи не осталось. Розоворогая сгинула от горя. Помпея многое теперь знала. Она знала, что Клима потеряла своего избранника в возрасте ста пятидесяти лет и годами жила одна, потом встретила отца Помпеи и понадеялась на счастливую жизнь. А теперь вот…
Климе не было обидно, что Плутарх ушел в Аидовы луга. Ей было обидно, что он сделал это один. Вскоре Розоворогая ушла вслед за Плутархом к оврагу, и с тех пор ее не видели.
Жрицы и шаманы говорили, что древо приняло влюбленных, и теперь они живут вместе в Аидовых лугах.
Но Помпея не верила. Не могла поверить. Каждый раз, когда она думала об этой легенде, то вспоминала огромный силуэт чудовища с горящими оранжевыми глазами и жутким ноющим голосом. Да, ей доказывали, что это был сон, и Плутарх просто растворился в тумане, а остальное привиделось от шока.
Говорили, что ее нашли на дне оврага крепко спящей. Да еще и поругали, что она не была наряжена в честь такого празднования. Оттого ее и не пустили в Аидовы луга. Тогда почему Клима прошла? Она тоже была не наряжена. Лишь белым платком закрылась, как в трауре. И ее пустили!
Но было время, когда Помпея считала: если она будет веровать как отец, то ее к нему пустят. Однако ночью все ее верования растворялись в том кошмаре. И каждую ночь ей снился момент гибели папы. Это превращало ее жизнь в еще большую пытку. Теперь у Помпеи нет никакой радости в Елисейском Лесу. Все превратилось в череду молитв и служб великим мойрам.
Так и сейчас Помпея, выпив чая, надела голубую сутану с церемониальной повязкой и отправилась по тропе, где проснувшиеся единороги уже начинали постанывать или валялись на лугу, с глупым видом щебеча: