Скакуны Зеленых Лугов. Книга 4. Союз - стр. 20
Что-то подобное утверждал сэр Гавейн в дни ученичества Арона.
– Хороший рыцарь – рыцарь, который знает пользу битвы и с пользой может провести отдых! – величаво говорил милорд, сидя в кресле и поедая слойку с сыром и луком. – Но в жизни каждого рыцаря настает этап, когда ничто не приносит большей радости, чем звон мечей и грохот доспехов. Такие этапы бывают, но они проходят. Поверьте мне, проходят.
Арон не помнил, когда проходят «этапы взросления», однако надеялся, что песни брауни еще могут его веселить. Хотя, возможно, угнетала Бурогрива не скука, а копыта, перевязанные белыми бинтами. Они болели так сильно, словно бывший рыцарь ходил по раскаленным углям. Жжение удивительно неприятное.
Последствия невыполненной клятвы королю. Вот оно, наказание, нескончаемая боль в копытах и страшный холод. Бывшему рыцарю оставалось поражаться, как он еще ходит. Но это была другая боль, она не мешала Арону ходить, она мешала ему жить. Жизнь стала для воина настоящим проклятьем, он не жалел, ведь понимал – выбора у него тогда не было. Отдать королю самое мощное оружие в мире и смотреть, как правитель на его глазах черствеет, становится тираном… Или скрыть от него правду и продлить мирные времена Агийвии еще на несколько лун6.
Хотя мирные – относительно. Гоблины устраивают набеги на поселения, грабят, режут и жгут. Никого не щадят. На каждые три деревни, спасенные Ароном, находились четыре пострадавшие. Удивительно, как народ до сих пор не паникует?
Бурогрив шел по мосту в расстроенных чувствах. На него навалилась необъятная гора дел. Если бы не Цапля, скрашивавшая его одиночество, Арону было бы куда тоскливее, чем сейчас.
Птица гордо сидела на спине бывшего рыцаря и порой добродушно клевала гриву, доставая мелких жуков, забравшихся туда во время перехода через Лес.
– У тебя пир на весь мир? – поинтересовался Арон.
Цапля довольно щелкнула клювом. За шесть лет она ни разу не заговорила. Вела себя как любая домашняя птица, не считая осмысленного ясного взгляда, которым смотрела на всех и каждого.
Арон ничего не знал о цапле: ни о ее прошлом, ни о том, кто она на самом деле. Тем не менее он доверял ей как себе. Слишком многое она для него сделала в прошлом. Пройдя шатающийся мост, Бурогрив остановился на привал и разжег костер.
Сидя возле огня, воин любовался ночным небом, усыпанным звездами. Искры, поднимающиеся от дров, улетали вверх и сливались с белыми точками на темном небосводе. Легкий треск сухих головешек сливался с уханьем сов и пением сверчков.
Арон точил Разящий. Цапля расхаживала взад-вперед, ища жуков в траве. Бурогрив проходился по лезвию каменной насадкой на копыте, и к ночным свирелям прибавился ритмичный лязг: «Вжик-вжик!» Сталь Разящего не нуждалась в заточке, однако для бывшего рыцаря забота о мече была делом привычки. Мысли успокаивались и текли в нужное русло.