Сиятельный - стр. 47
На ум приходил только Альберт Брандт, но видеть его хотелось в последнюю очередь.
Вернув костюм, я встал на крыльце ателье, достал жестянку с леденцами и отправил в рот малиновый.
– Ужасная катастрофа в Париже! – заголосил вдруг вывернувший из-за угла мальчонка, размахивая свежей газетой. – Погиб знаменитый Сантос-Дюмон! Крушение аэроплана! Взрыв порохового двигателя! Ужасная катастрофа в Париже!
Мальчишка орал так заразительно, что заваляйся в карманах хоть пара никелей, купил бы газету из чистого любопытства, но из бумажника пришлось выгрести все подчистую, поэтому я отвернулся и зашагал по улице.
Ужасная катастрофа? Ха! Ужасней моего финансового кризиса придумать катастрофу просто невозможно!
Где раздобыть денег? Где?!
Неожиданно я вспомнил о давешнем приглашении в Банкирский дом Витштейна и прищелкнул пальцами.
Точно! Сегодня понедельник, банк работает, а где банк, там и деньги. Вот туда и отправлюсь.
Но тут сидевший на лавочке господин опустил газету и улыбнулся, заметив мое неподдельное изумление.
– Присаживайся, Леопольд, – предложил инспектор Уайт. – Надеюсь, у тебя было достаточно времени обдумать мое предложение?
Я встал напротив начальника и кивнул:
– Достаточно. Я не стану этого делать.
Роберт Уайт и бровью не повел.
– Могу поинтересоваться, по какой причине? – только спросил он, услышав отказ.
– Не хочу, чтобы эта тварь сожрала мою душу.
– Не беспокойся, у тебя все получится.
– Получится? В падшем силы, как в ста тоннах динамита! Я и близко к нему не подойду!
– Ты упускаешь шанс хоть чего-то достичь в своей никчемной жизни!
– Извините, инспектор. Без меня.
И не желая больше выслушивать никаких доводов, я развернулся и зашагал в обратном направлении.
Роберт Уайт останавливать меня не стал. Он и с места не сдвинулся, так и остался сидеть на лавочке. Но спину жгла его снисходительная улыбка, и от этой улыбки на душе сделалось как-то совсем нехорошо.
В банк я не пошел, отправился прямиком домой. Но опоздал…
Предчувствия не подвели – стоило только пройти за ограду, и в глаза сразу бросилась оставленная нараспашку дверь.
Теодор подобной небрежности себе никогда не позволял!
Достав из кармана «Цербер», я уже на бегу сдвинул предохранитель и взлетел на крыльцо. Заскочил в дом, и сразу из-под ноги вылетела винтовочная гильза, ударилась о плинтус, закрутилась на месте.
– Дерьмо! – в сердцах выругался я, встав над телом дворецкого, во лбу которого чернело засохшей кровью аккуратное пулевое отверстие. Поднял брошенную на грудь Теодора визитную карточку, прочитал лаконичное послание на обратной стороне и вновь не удержался от ругательства.