Сиятельный - стр. 26

– Все это чушь собачья! – отрезал Роберт Уайт и оттолкнул меня обратно к стене. – Я сам во всем разберусь, понял? Никому ни слова. Ни Джимми, ни Билли, ни Рамону. Ни одной живой душе, ты понял меня, Лео? Это приказ!

– Слушаюсь, – согласился я хранить молчание, но без всякой охоты.

– Тогда идем.

Роберт Уайт отправился на выход, я поплелся следом и спросил:

– Сердце билось? Инспектор, вы чувствовали биение его сердца? Ведь чувствовали, так?

Инспектор с обреченным вздохом остановился и посмотрел на ладонь, которую прикладывал к каменной груди.

– Билось! – подтвердил вдруг он. – Оно билось, Лео. Но будь добр, держи язык за зубами. Хорошо?

– Хорошо, – сдался я, не став вступать с начальником в бессмысленные пререкания. – Только разберитесь с этим.

– Уж поверь, разберусь, – пообещал Роберт Уайт.

И я ему поверил. Разберется. Инспектор своего не упустит, не такой это человек.

Когда выбрались из лаза в подвал цирюльни, Рамон Миро с оружием на изготовку стоял у противоположной стены, контролируя одновременно и пролом, и задержанного.

– Что у вас стряслось?! – взволнованно спросил он, опуская лупару. – Я слышал выстрелы!

– Ничего не стряслось, – спокойно ответил инспектор и взял лежавший на столе пистолет. – Ровным счетом ничего, – повторил он и выстрелил в затылок стоявшему на коленях иудею.

Ури неуклюже завалился набок, по щеке его, пятная засыпной пол, заструилась тоненькая струйка крови. Тогда Роберт Уайт кинул пистолет обратно и в очередной раз выдохнул:

– Ничего!

– Что за дьявольщина? – изумился Рамон. – Инспектор, что происходит?!

Уайт ухватил констебля под руку и потянул того к лестнице.

– Рамон! – наставительно произнес он. – У тебя проблемы со слухом? Разве ты не слышал меня? Ничего не происходило и не происходит! Ничего! Тебя здесь вообще не было, Рамон. Оставь это мне.

– Как же так?.. – Констебль попытался было обернуться к застреленному иудею, но инспектор удержал его на месте и вновь подтолкнул на выход.

– Я сам обо всем позабочусь, – объявил он. – Идите! И пришлите сюда Джимми!

И мы пошли. Молча поднялись из подвала, поплутали в безмолвии пустых комнат, и только в глухом мраке заднего двора констебль решился выразить терзавшие его сомнения.

– Инспектор решил обчистить банк? – напрямую спросил он.

– Нет, – со смешком отверг я это предположение, но поскольку сослуживец явно ожидал чего-то более конкретного, отделался полуправдой: – Понимаешь, Рамон, возникли определенного рода сложности, и патрон принял их… так скажем, слишком близко к сердцу.

– Да ну? – с неприкрытым подозрением уставился на меня крепыш, заподозрив обман.