Сиятельный - стр. 14
И какой смысл?
Понемногу город начал меняться. Многоэтажные новостройки остались позади, вдоль сузившейся дороги стали тесниться обветшалые доходные дома и конторские здания с покатыми крышами. Между ними – узенькие сырые переулочки. А паровик все катил себе и катил.
Извозчики посматривали на набившихся в вагон пассажиров с нескрываемым неодобрением, лошади чихали и трясли головами, когда их накрывал шлейф стелившегося за вагоном дыма. Несколько раз нас обгоняли открытые самоходные коляски с шоферами в гогглах на пол-лица, кожаных тужурках и крагах. Коляски сразу уносились вдаль, но по улице еще долго разносилось громкое стрекотание пороховых двигателей.
На проспекте Менделеева я выскочил из паровика и свернул с тротуара в проход меж двух домов, обшарпанных и неухоженных, с узенькими окошками на уровне второго этажа. Немного поплутал по задворкам и вскоре вышел на широкую улицу, ближайшее строение которой щеголяло свежей табличкой: «Улица Михельсона».
Первые этажи солидных каменных особняков занимали магазины и лавки, но все как одна витрины сейчас были закрыты глухими ставнями, как если бы на дворе стояла ночь. Более того – одна из самых оживленных торговых улиц иудейского района словно вымерла. Прошел целый квартал, а на глаза не попалось ни единой живой души!
Лишь на углу рядом с цирюльней неподвижно замерла длинная фигура в черном долгополом сюртуке и такой же шляпе.
Скользнув взглядом по бесстрастному лицу, обрамленному пейсами и бородой, я поднялся на крыльцо стоящего наособицу трехэтажного здания с солидной вывеской «Банкирский дом Витштейна» и потянул на себя дверную ручку.
Та не поддалась. Толкнул – и так заперто.
Тогда я несколько раз стукнул молоточком по железной пластине, выждал пару минут и вновь потянулся за колотушкой, но вдруг замер, пораженный неожиданной догадкой.
«Суббота! – хлопнул себя ладонью по лбу. – Сегодня суббота!»
Шаббат!
В нашем просвещенном обществе косо смотрели на любые проявления религиозных воззрений и без жалости искореняли весь этот мистицизм, но ортодоксальные иудеи стойко сносили беспрестанные нападки механистов. Впрочем, до претворения угроз в жизнь дело обычно не доходило: финансовая состоятельность общины позволяла своевременно смазывать нужные колеса государственного аппарата, и разговоры о погромах оставались всего лишь разговорами.
Пусть наука целиком и полностью вытеснила религию из жизни общества, но власть предержащие обладали здоровым прагматизмом и свято блюли принцип «кесарю кесарево». Деньги – это кровь империи, все остальное вторично.