Система и структура органов исполнительной власти Российской Федерации - стр. 11

О. О. Эйхельман интерпретировал министерскую власть как «организацию центрального управления, где разные части управления распределены между отдельными ведомствами по реальной или логической системе и во главе каждой части поставлено одно лицо (министр), которое имеет полное начальство над всеми подчиненными ему лицами и местами»^>34.

Из этого определения следует, что министерский режим зиждился на двух принципах – единства распорядительства и отраслевого управления (оно называлось «реальная система» и противопоставлялось областной или провинциальной системе, т. е. территориальному управлению). Первый принцип был позаимствован у приказной системы, второй – у коллежской.

Сочетание единоначалия и отраслевого принципа обусловило важнейшее свойство министерств – персональную ответственность министров за законность и целесообразность их действий. Ответственность подобного рода нельзя было возложить ни на «приказных людей» (из-за «сплетения дел» в приказах, исключающего всякую возможность деликтного регулирования), ни на коллежских чиновников (из-за коллегиального принципа рассмотрения дел в коллегиях).

Прочими признаками министерской системы являются: 1) бюрократизм (рациональное управление); 2) внутренняя (структурная) иерархия, линейная (отраслевая) исполнительская вертикаль, субординация и координация (осуществление вертикальных и горизонтальных функций); 3) специализация и профессионализм; 4) гибкость, оперативность и адаптируемость^>35; 5) исполнительное делопроизводство^>36; 6) предрасположенность к аппаратному управлению.

Упомянем также § 68 и § 369 «Общего учреждения министерств», в силу которых «главный признак благоустроенного министерства» есть «постепенное уменьшение числа дел»^>37, а «первый признак благоустройства в министерстве» – «строгое сохранение подчиненности во всех отношениях»^>38.

Ранее мы обращали внимание на то, что министерская система совмещала в себе и индивидуальное (приказное), и институциональное (коллежское) начало. Эта особенность прежде всего выражалась в полномочиях министров.

В пределах своей компетенции министры были самодостаточными и самодовлеющими фигурами^>39. Ввиду этого министерское управление не лишалось ни положительных, ни отрицательных сторон, однако последние утрачивали свойство системности (регулярности), оставаясь лишь следствием стечения неблагоприятных обстоятельств и (или) ошибочных действий конкретного министра.