Сиротки - стр. 27

Насколько знал Рейнар, традиция не запрещала орошать ушедшего слезами – но он снова ощутил, как над собравшимися набухла волна негодования. Из южной очереди раздалось раздраженное громкое покашливание. Стриженая девушка в последний раз заглянула в лицо покойного, коснулась его щеки и наконец тяжко, словно это требовало от нее огромного усилия воли, оторвалась от него и ушла в круг тех, кто уже попрощался.

Вот и пришла его очередь. Герцог Рейнар подошел к алтарю, собираясь как можно скорее разделаться с церемониальной обязанностью и ускользнуть прочь под привычные ехидные улыбочки и змеиные шепотки. Но, оказавшись перед трупом, застыл. Его могучее тело налилось свинцом; предплечья мучительно заныли…

– Ну что ж, – произнес Рейнар, – пришло наконец и твое время.

Он протянул свой дар: моток толстых ниток с воткнутой в них иглой. Шепотки становились громче, кусали его в затылок, но чем дольше он вглядывался в усопшего, тем меньше его волновало происходящее вокруг.

– Не знаю, как тебе это поможет там, – продолжил он, укладывая дар в ногах мертвеца, – но чертова традиция хочет, чтобы я подарил что-то значимое для нас обоих. Заштопаешь себе плащ…

Он запнулся. Его сильный низкий голос звучал сдавленно.

– Знаешь, я часто представлял, что на этом алтаре – не на этом самом, конечно, куда мне! – буду лежать я, а ты придешь меня провожать, тоже с дурацким подарком. Но вот мы здесь. Ты мертв, а я – жив. Это самый странный из миров. Так глупо. – Герцог Рейнар немного помолчал и закончил как можно холоднее: – Прощай, Свортек.

Он отвернулся и быстро зашагал, почти побежал прочь от алтаря. Резкое раздражение захлестнуло его, обычно невозмутимого. «Все это какой-то абсурд, – думал он, ища в толпе Фубара, – начиная с самой смерти Свортека – бессмертного, несгибаемого, всесильного защитника Бракадии – и заканчивая этим спектаклем». Рейнар своими глазами видел, как Свортек в одиночку откинул армию аллурийцев, высадившуюся на берег с огромных крепких кораблей, а затем и сами корабли пустил на дно, словно они были сложены из бумаги, – и на нем не осталось ни царапины в тот день. Он всего лишь запыхался немного, и то скорее от ярости, нежели от усталости.

Этим олухам в расшитых платьях в его смерть до сих пор не верится, судя по тому, как внимательны они к глупостям вроде срезанных волос Морры или странного прощального дара Рейнара; им совершенно все равно, кто и какой ценой защищал их шкуры все эти годы от Аллурии, от Яна Хроуста и многих других. Зато очень интересно, кто быстрее найдет тропинку к опустевшему сердцу короля…