Сирены Титана - стр. 33
Ковер был травянисто-зеленый – по той простой причине, что он и был травяной – настоящая травка, густая, как на площадке для гольфа.
Малаки Констант спустился с крыши в офис на своем личном лифте. Когда дверь лифта с мягким шорохом растворилась, Константа поразила мебель без ножек и парящие в воздухе карандаши и блокноты. Он не был у себя в офисе восемь недель. Кто-то успел сменить всю обстановку.
Рэнсом К. Фэрн, престарелый президент «Магнум Опуса», стоял возле зеркального окна от пола до потолка, откуда открывался вид на город. На нем была фетровая шляпа и старомодное черное пальто. Свою бамбуковую тросточку он держал наизготовку. Он казался невероятно тощим – впрочем, тощим он был всегда. «Задница – что пара дробин, – говаривал отец Малаки, Ноэль. – Рэнсом К. Фэрн смахивает на верблюда, который уже переварил оба своих горба, а теперь переваривает и остальное, кроме волос и глаз».
Согласно данным, опубликованным налогово-финансовым управлением, Фэрн был самым высокооплачиваемым служащим в стране. Он получал жалованье миллион долларов в год чистыми – да плюс к тому премиальные и прожиточные.
Он поступил в «Магнум Опус», когда ему был двадцать один год. Теперь ему было шестьдесят.
– Кто… кто-то сменил всю мебель, – сказал Констант.
– Да, – сказал Фэрн, не отрывая взгляда от города за окном, – кто-то ее сменил.
– Вы? – спросил Констант.
Фэрн фыркнул носом. С ответом он не торопился.
– Я решил, что пора проявить внимание к нашей собственной продукции.
– Я … я в жизни ничего подобного не видел, – сказал Констант. – Никаких ножек – все плавает в воздухе.
– Магниты – если хотите знать, – сказал Фэрн.
– Признаться – признаться, выглядит это здорово, когда попривыкнешь, – сказал Констант. – А что, их делает какая-нибудь из наших компаний?
– "Американская Левитация", – сказал Фэрн. – Вы велели ее купить, и мы ее купили.
Рэнсом К. Фэрн отвернулся от окна. У него на лице непостижимым образом уживались черты юности и старости. Лицо не сохранило никаких следов постепенного старения, никакого намека на то, что этому человеку было когда-то тридцать, сорок или пятьдесят. Оно сохранило лишь черты подростка и приметы шестидесятилетнего старика. Словно бы на семнадцатилетнего юнца налетел какой-то горячий вихрь и мгновенно обесцветил, засушил его.
Фэрн прочитывал по две книги в день. Говорят, что Аристотель был последним человеком, который знал современную ему культуру в полном объеме. Рэнсом К. Фэрн всерьез попытался сравняться с Аристотелем. Правда, ему было далеко до Аристотеля в умении открывать взаимосвязи и законы в том, что он знал.