Сиреневая книга - стр. 63
Чапа сидел на ящике и чесал языком с корреспонденткой. Он знал – несмотря на то, что её оператор уже три дня сидит в подвале, эта сучка все равно наверняка его пишет. Мето́ду от этого ему подсказал Бонда. Надо было постоянно говорить много неудобоваримого для прессы – матюки, пошлости, скабрезности, отсылки к внешнему виду и пусть даже не совершённым никогда поступкам интервьюера. Главное, потом ей придется резать текст, а это, как ни крути, будет заметно.
Может, конечно, и ерунда это всё, но Чапе понравилось. Потрындеть он любил, а с накрашенными шпионками – тем более. В том, что занесло их сюда не просто так, он был уверен. Во всяком случае, оператор уже всё слил и сейчас валялся запертым… в степени крайнего алкогольного опьянения. Признание зафиксировали. Его аппаратуру вчера увез Ходырев. В стальном ящике. Сказал, что техника – стандарт, с другими они сейчас, похоже, уже и не ходят. Раньше б кунг понадобился, а сейчас всего-то два чемодана. Да ещё и по назначению работает. Как камера… И, хотя особых секретов здесь не было, Бонда не торопился отпускать эту группу.
Девку же, похоже, использовали втёмную. Но Бонда допускал, что она тоже… не мать Тереза. Нормально обыскать ее всё равно было некому. Да и чревато. Чапа предложил свои услуги, надеясь на допуск к телу при известных обстоятельствах. Таких желающих, впрочем, нашлось бы с полсотни, включая старпёров и молодняк, но навыки опера имелись далеко не у каждого.
Впрочем, на успех не надеялся и сам Чапа. А время шло, морду лица следовало соблюдать, и потому снятое на обычный фотоаппарат видео ушло в сеть. Одно – с распевающим похабные песни оператором, второе – с мирно беседующими корреспонденткой… и товарищами в балаклавах и чёрных очках… на фоне пресловутого моста и плотины.
– Как тебя по батюшке-то, Регина? Вадимовна? Да-а, отчество у тебя, конечно, не очень. Папку конечно не выбирают, но Вадимовна! Вадим. Что за имя?! В – ад – им, в ад! Им… всем!
Вообще слышится, как Вводимовна. И сразу не по себе. Вводим и выводим, блин! Хуже только Олеговна. Крикнешь: «Олеговна!» А эхо тебе: «Говна, говна, на-на, а-а…»! А твой клоун уже достал всех, его по ходу давно прокапывать пора, алкоголика! Аж завидно! У нас сухой закон, а он, сука, дорвался! Вчера упал нахрен, поссать видно пошел и навернулся. На косяк. Неудачно. Да не дергайся ты, мы сами за вас беспокоимся. Захуячат вас тут залпом, а на нас свалят. Скажут, изнасиловали Регинку и на клочки порвали. Знаешь, как мне обидно будет? Обидней всего, когда не за что виноватят. Может, тряхнем молодостью, ты ж поди на клубах выросла? Ты без комплексов. Я тоже. Мы идеально подходим друг другу. Пойдем, проверим? Да шучу я, сиди уже, я так… без умысла. У меня тут… хватает персонала. Правда я им только мозги трахаю, это, наверное, не считается? Тем более я не такой, я только женщин люблю! У нас не как у вас! Броня приедет, ты уедешь, а я скучать буду. Плакать буду. А платочка нет! Не подаришь? Любую тряпочку с себя… А я тебе такое интервью дам, тебе сразу премию дадут! И в Монреаль отправят спецкором. Подальше отсюда. Между прочим, американцам их девушки, когда провожают, не платочки дарят… А знаешь что? Знаешь? Прямо с себя снимают и бросают…