Синтез - стр. 115
Леонардо замолчал и минуту рассеянно смотрел в пол.
– Мне тогда было двадцать два года. Мой первый трехлетний контракт с армией закончился. Я решил его не продлевать. В армии я проникся чувством уверенности в собственных силах. Как физических, так и моральных. Я твердо усвоил, что силой духа можно перевернуть весь мир вверх дном. Ощущение невероятной энергии и тяги к деятельности мешала мне спать, заставляя искать область их применения. Письмо брата прорвало брешь моих раздумий, поселив во мне обиду, злость и, как следствие, жажду мести. Тогда я совершенно четко осознал, что это толчок к разгадке моего жизненного пути. Я словно очнулся от долгого сна, будто родился заново. Прокрутив перед собой жизнь моих родителей, я воспылал к ним глубоким уважением и любовью, проклиная окружающий мир. Я решил победить тот мир, которому проиграли мои родители. Вот собственно и все. В тот момент я стал именно тем, кто я есть сейчас, о чем нисколько не жалею.
– А это как? – полюбопытствовал Максим.
– Думаю, тебе не стоит знать всех подробностей. Событий было предостаточно. Думаю, в старости, если доживу, буду писать мемуары. В армии у меня появились двое друзей (сейчас они мои компаньоны), которые вместе со мной покинули службу. Я рассказал им все, не утаив не малейшей детали. Конкретных планов на будущее у них не было, во всяком случае, на ближайшие пару месяцев – они решили хорошенько отдохнуть после семи лет службы (они были старше и опытнее меня), поэтому с радостью предложили мне помощь. Мы вместе прибыли сюда и первым делом отыскали тех уродов, что убили моего отца. Найти их оказалось не так сложно. Ребятки, державшие рынок, были в курсе всего, что творилось рядом. Они недолго упирались. Рынок через два месяца стал нашим. – Лео улыбнулся. – Пацанов, убивших отца было пятеро. От тринадцати до семнадцати лет. Полиции мы их не выдали.
Максим испуганно посмотрел на Леонардо.
– Нет, мы оставили им жизнь. Мы неделю, всего неделю, продержали их в подвале на одной воде, периодически извещая о скорой смерти, чем довели их до исступления – я открыл в себе потрясающие способности психолога и воспитателя трудных подростков, а потом, двоим самым старшим, переломали пальцы на руках и отпустили. После этого в районе рынка воцарился порядок. Вопрос воспитания остается в обществе насущным. Не уверен я, подвержены ли дети такого возраста перевоспитанию или нет. И какие уж дети – семнадцать лет. Тюрьма пользы не дает, положительный пример бесполезен, остается использовать только страх пред последствиями поступка. Но это не решает проблему. Не знаю, вообще, я горел желанием замочить этих малолетних тварей. Но, черт с ними, приняв во внимания тот факт, что виновато общество, окружающее их, а именно оно, сгубившее моих родителей, было моим врагом, я не стал заострять на этом внимание. Далее произошел ряд событий, принесших нам популярность в определенных кругах. Не важно. Кое-кто, владеющий сразу несколькими рынками, сетью, вознамерился прибрать нас к своим рукам, решив просто выгнать, даже не предложив отступных. Мы, разумеется, стали сопротивляться, но проиграли. Силы были неравные. Этот деятель добился моего ареста, воспользовавшись мелкой статьей, первой подходящей в нужный момент, и меня отправили на северный курорт на два года. Но именно это сыграло, как впоследствии оказалось, на руку мне, и на беду конкуренту. В тюрьме я обзавелся такими знакомствами и приобрел столько опыта, что вскоре после того, как я откинулся, вся та сеть рынков стала нашей. И понеслось!