Синий туман - стр. 25
— Все мы в чем-то талантливы, — ухожу от прямого ответа.
Шон закатывает глаза к потолку. Он у меня несколько инфантилен, но все же не дурак.
— Ты же ушла из дома, и ничего. — Тоже берет из вазочки конфету, но только крутит ее за кончик обертки в тонких длинных пальцах музыканта и не ест. — Вот и я справлюсь.
Вообще-то, я ушла из дома, едва мне стукнуло восемнадцать, после того как отец сказал: «Ты ни за что не станешь журналистом, пока живешь за мой счет и носишь мою фамилию. Я запрещаю». А я ответила: «Как скажешь».
Поэтому теперь я ношу девичью фамилию матери. И, естественно, занимаясь любимым делом, ни разу не пожалела о принятом тогда решении и о том, что лишилась звания «отельной принцессы». Но мой наивный братец не в курсе, что после ухода из дома денег, которые у меня были благодаря подработке в одном журнале на должности «принеси-подай», хватило только на комнату-каморку в общаге на окраине города, откуда путь до университета составлял добрых четыре часа. О полетах на флайере с моими тогдашними финансами не стоило и думать, и я каталась на наземном общественном транспорте, выезжая не позже пяти утра. А еще моими соседями были наркоманы, алкоголики и прочие милые, но не слишком высокоморальные личности. И чтобы наше с ними знакомство не стало более близким, мне еженощно приходилось подтаскивать к двери тяжеленный шкаф.
Но, во-первых, Шон не в курсе моих «приключений». А во-вторых, Шон не я.
— Можно я поживу у тебя? — Смотрит на меня глазами щенка.
От неожиданности чуть не давлюсь шестой конфетой. Вообще-то, в моем понимании «Вот и я справлюсь» означало «Справлюсь самостоятельно», а не «Слезу с папиной шеи и сяду на твою».
— Нет! — Наконец мне удается проглотить вставший посреди горла сладкий ком. — И не мечтай. А как же моя личная жизнь, ты подумал?
Брат смотрит на меня с хитрым прищуром. Ах ты паскуда этакая, наверняка рылся в моей прикроватной тумбе.
— Нет, нет и нет, — повторяю твердо и, не зная куда деть руки, хватаю кружку и опустошаю залпом, будто крепкий алкоголь. — Или ты миришься с папой, или ищешь работу и переезжаешь! — В завершении своей речи грохаю пустой тарой по столешнице, как суровый судья молотком.
Вожу я домой мужчин или не вожу, не его дело. Квартира моя, и я хочу жить в ней одна. И точка.
— Ну-у… — Шон ерошит пальцами волосы на затылке. — Я же… как бы… работаю в группе… и учусь.
Ага, вспомнил об учебе, надо же.
И значит, я не ошиблась в своих худших предположениях: если брат поселится у меня, работать в этом доме буду только я. Да черта с два!