Синичка в небе - стр. 48
— С какой стати я теперь занимаюсь бракоразводными процессами? — громко возмущался Гордеев. — Он думает, что кроме него никто не может дать показаний в суде? Потомственный аристократишка, никогда не упустит своей выгоды!
Мы вошли в кабинет, и Николай Давыдович с такой силой дернул на себя ручку шкафа, что тот покачнулся.
— Найдите мне весь компромат на эту… Юлию Новийскую. С кем спит, куда спускает деньги, с кем пьет космополитен за завтраком, что нюхает и так далее.
— Я? — переспросила, опешив.
— Ну не я же! Вам работа нужна? Что-то я не заметил особенного рвения! По итогам вашего испытательного периода у меня должно быть полное досье на эту женщину. Если его не будет… — Он сделал многозначительную паузу, и я сглотнула ком в горле. — И, кстати, про текущие дела не забывайте!
Это было до обидного несправедливо, я даже пожалела, что вылила воду не на того Гордеева. Дела наваливались, я честно пыталась с ними разобраться, но количество свободного времени все сокращалось и сокращалось. Нет, множества глобальных проектов не было, но в рамках одной лишь папки Олеси Александровны приходилось дозваниваться до целой кучи людей и находить видео. Некоторые оказались удалены, и пришлось воспользоваться помощью Егора. По блату, разумеется, ведь начальник не выделял мне в помощь консультанта из IT-отдела.
— Катерина, звоните моему сыну. Пусть берет необходимые вещи и приезжает сюда. Стол его уже ждет не дождется. Он все говорит, что ему скучно копаться в бумажках, так вот пусть помогает Сафроновой рыть компромат, авось из двоих что путное получится. Покатался по Китаям, и будет. Пора за голову браться, а то слишком хорошо живет, — грозно закончил начальник и скрылся в кабинете, с чувством хлопнув напоследок дверью.
Это стало началом нашего более тесного знакомства с Иваном Гордеевым, а также взаимоотношениями в начальственной семейке. Николай Давыдович недолюбливал увлечения сына, причем неспроста. Ваня умел тратить деньги с чувством и вкусом, то были отцовские сбережения, и вполне справедливо, что родительское недовольство копилось, как газ в закрытом помещении, а затем — рвануло. Неожиданно было лишь то, что катализатором стал не кто иной, как Сергей Новийский, на первый взгляд не имеющий к Гордеевым никакого отношения. И все же факт оставался фактом: сын не оправдывал возложенных ожиданий, отец все еще надеялся это исправить, ибо вложено в него было немало.
Когда Ваньке исполнилось восемнадцать, он уехал учиться в Москву, в МГУ. И на какой бы вы думали поступил факультет? Ну конечно, государственного управления. Николай Давыдович меньшего бы не позволил! Однако вместо того, чтобы грызть гранит науки, разгильдяй закрывал сессии с горем пополам, а сам страдал разного рода экстремальной ерундой: осваивал искусство серфинга (не в Москве, разумеется) и рафтинга, гонял триатлоны, постигал боевые искусства… Закончив университет, с подачи (и блата) отца он поступил в аспирантуру, но диссертацию писал то ли в самолете между прыжками с парашютом, то ли в Китае, куда они с друзьями рванули на взятом напрокат джипе. Разумеется, научные достижения были скромнее.