Синдром властного негодяя - стр. 15

Надо было сразу после возвращения с севера распрощаться с родней, не дать им пустить корни на моих квадратных мертах. А теперь поздно. Но если так и не решусь на серьезный разговор – однажды мои вещи окажутся не в коридоре, а на улице.

– Фира, – Полина села рядом и подвинула ко мне тарелку, – держи, это тебе.

На белоснежном фарфоре лежал здоровенный бутерброд, состоящий из неровного куска батона, втрое более толстого слоя шоколадно-ореховой пасты, разноцветного драже поверх, карамельки, ложки меда и ломтика сырокопченой колбасы. Все самое вкусное разом!

– Спасибо, солнышко! – я откусила немного и сразу потянулась к воде, чтобы запить невозможную сладость.

– Пожалуйста. Ты у меня самая-самая лучшая тетя. И собака тоже будет самая-самая лучшая. Спрячем ее от папы под кроватью, это будет наш с тобой секретик.

– Хорошо, – что мне, в самом деле, остается, кроме как прятать щенка под кроватью?

– А тебе правда плохо? – Полина подсела еще ближе и погладила меня по волосам. – Мама говорила бабушке, что у тебя голова больная.

***

– Точно! Больная на голову! Шибанутая! Идиотка! – Семеныч, владелец нашего таксопарка, кричал на меня нередко, но сегодня – с особенным запалом, не давая ни малейшего шанса оправдаться. – Воровать начала, коза? А ведь знал, знал, что нельзя девку на работу брать, но нет…

И как бы я вчера ни настаивала на суфражистке, но толково отстоять право женщины на работу в такси, как и свое собственное – не выслушивать безосновательные обвинения – не получалось. В углу кабинета Семеныча, развалившись на трехногом стуле, ликовал тот самый вчерашний пассажир. Сегодня «Казанова» пришел к моему начальнику и заявил, что я утащила у него швейцарские часы, золотые запонки и комплект женского белья, купленный жене в подарок к Новому году. Но добрый и отходчивый мужчина был согласен замять дело за триста тысяч наличными. А вот Семеныч, похоже, нет. Он орал и требовал выплатить все, а потом забирать документы и проваливать из его таксопарка, пока никто не обратился в полицию.

От жуткой несправедливости и обиды я расплакалась, выскочила из кабинета, пронеслась по коридору и спустилась в гараж. Спряталась там за микроавтобус, чтобы в тишине и покое привести себя в порядок и успокоиться.

– А Фирку-то уволят, – раздался голос одного из коллег. Меня он не видел, зато кости перемывал с удовольствием. – Слышал, у мужика какого-то золотишко и лифон увела.

– Да перегибает Семеныч, не стала бы Фирка воровать. Он давно ее уволить хотел, да повода не было.

– Наконец-то! Семеныч перестанет попрекать, мол, глядите какая у нас Фира: всегда трезвая, аккуратная, чистенькая и работает, что долбанный китаец.