«Синдром публичной немоты». История и современные практики публичных дебатов в России - стр. 14
Вот отрывок из рассказа. Глеб спрашивает «кандидата»:
– Как сейчас философия определяет понятие невесомости?
– Как всегда определяла. Почему – сейчас?
– Но явление-то открыто недавно. – Глеб улыбнулся прямо в глаза кандидату. – Поэтому я и спрашиваю. Натурфилософия, допустим, определит это так, стратегическая философия – совершенно иначе…
– Да нет такой философии – стратегической! – заволновался кандидат. – Вы о чем вообще-то?
– Да, но есть диалектика природы, – спокойно, при общем внимании продолжал Глеб. – А природу определяет философия. В качестве одного из элементов природы недавно обнаружена невесомость. Поэтому я и спрашиваю: растерянности не наблюдается среди философов?
Кандидат искренне засмеялся. Но засмеялся один… И почувствовал неловкость. Позвал жену:
– Валя, иди, у нас тут… какой-то странный разговор!
Валя подошла к столу, но кандидат Константин Иванович все же чувствовал неловкость, потому что мужики смотрели на него и ждали, как он ответит на вопрос.
– Давайте установим, – серьезно заговорил кандидат, – о чем мы говорим.
– Хорошо. Второй вопрос: как вы лично относитесь к проблеме шаманизма в отдельных районах Севера?
И так далее. В итоге мужики
…расходясь от кандидатов, говорили:
– Оттянул он его!.. Дошлый, собака…
– Срезал.
– Откуда что берется!
И мужики изумленно качали головами.
– Дошлый, собака, причесал бедного Константина Иваныча… А? [Шукшин 1973].
Так и в «кухонном споре»: задача Хрущева – именно срезать собеседника, выиграть любой ценой, но никоим образом не услышать собеседника, не принять даже частички чужой правоты. Никакой диалог в таком стиле невозможен, никакой компромисс в этой ситуации выработан быть не может. Собеседники не просто пользуются разными регистрами и могут при необходимости дать перевод с одного на другой – собеседники вообще не владеют регистрами друг друга: цели диалога, правила дискуссии у них прямо противоположные.
Тут необходима одна оговорка. «Официальный вариант» упомянутой выше стилистики «кухонного спора» называется по-французски langue de bois [Seriot 1985], по-немецки LTI (Lingua Tertii Imperii) – см.: [Клемперер 1998], по-английски newspeak (термин придуман Джорджем Оруэллом [Orwell 1949]; см. также: [Thom 1989; Young 1991]) – и лежит в основе любой тоталитарной системы [Левин 1994]. Он ни в коем случае не является специфически «русской болезнью», то есть характерной модальностью именно русского (советского) языка.
Один короткий пример. В романе «Возвращение» Бернхард Шлинк описывает, как герой – немецкоязычный швейцарец – присутствует на заседании кафедры в Восточном Берлине; действие происходит в 1989 году, вскоре после падения Берлинской стены: