Синдром отмены - стр. 4
– Мама…
Как во сне опустилась Аня на колени перед диваном, где все в той же позе, под боком у храпящего сожителя, так же шумно спала мать. Засаленный халат с запахом задрался, обнажив худые, в венах и синяках ноги в рваных, давно не стираных носках. Грязные, нечесаные волосы падали на бледное, испитое лицо матери, тонкими сосульками закрывая от дочери лоб и глаза. Даже резко вспыхнувший свет не смог пробиться сквозь их слипшиеся пряди.
– Мама! – Аня изо всех сил принялась расталкивать мать, чувствуя, как жгучие слезы начинают печь изнутри глаза. Больно! Как больно! – Мама! Ма-ма!
В ответ на маловразумительное мычание она еще сильнее затрясла родительницу, не замечая, что голова той начала биться о подлокотник дивана.
– Ма-ма! – что есть мочи заорала Аня, совершенно ослепнув от слез. Больно теперь было не только глазам. Словно что-то тяжелое, страшное, голодное, злое рвалось наружу, пробудившись от долгого сна. Повинуясь этому новому, жадному чувству, не осознавая, насколько оно опасно, Аня вскочила на ноги и с силой пнула по дивану. – Да проснись же ты, сука!
Результата ноль. Лишь проводившие Аню соседи, о которых она уже забыла, испуганно переглянулись друг с другом.
– Сука! – прорычала Аня и, яростно смахнув рукавом слезы с глаз, бросилась в кухню. Споткнувшись о растянувшегося на полу алкаша, грязно выругалась, но не прекратила свой бег. Схватив первую попавшуюся под руку посудину – электрический чайник, сунула его в раковину и резко крутанула «барашек». Вода с шумом ударила в дно.
Уже через минуту соседи наблюдали за тем, как непохожая на саму себя Аня подскочила к матери и опрокинула весь этот чайник на нее. Прямо в лицо.
– Анечка, что ты делаешь? Перестань, – растерянный, ласковый голос, каким пытались остановить разошедшуюся девушку соседи, растаял в воздухе без следа.
Аня повторила маршрут еще три раза, прежде чем мать подала хоть какие-то признаки пробуждения. Не дожидаясь, пока та окончательно проснется, Аня рванула ее за руку, вынуждая принять сидячее положение.
– Ты меня слышишь?! – закричала она в лицо той, которую до сегодняшнего дня, несмотря ни на что, все равно любила. – Да проснись же ты! – затрясла ее с новой силой. – Проснись!
– Че н-надо? – промычала мать, даже не пытаясь сфокусировать взгляд на дочери. Сидела, покачиваясь, тяжело открывая и закрывая глаза.
– Мама, Димочка умер, – прошептала Аня, вновь опускаясь перед диваном на колени и заглядывая матери в лицо. – Его убили…
Затянувшееся молчание, полное скорби сестры по убитому брату, а потом реакция матери на смерть сына – словно чирканье спички в загазованном помещении.