Синдром Лазаря - стр. 4
– Двоих днём сосватали. Но это для судебного. Чего-то у них там не срослось сегодня. Завтра увезут. Это не наши. Всё. Бывай.
– До свидания, Андрей Алексеевич.
Наконец Павел остался один.
Санитаром в этом больничном морге он работал уже четыре года. И это занятие ему нравилось. Особенно в последнее время. Он старался выбирать только ночные смены, с девяти вечера до девяти утра. Ночью было спокойней. Никакого тебе начальства, покойников поступает не так много, как днём, так что можно спокойно посидеть с паяльником и что-то поизобретать новенькое. К тому же приплачивали за ночные, плюс ещё за охрану. В обязанности его входили уборка коридоров и секционной, наведение порядка в холодильной и поддержание там температуры чуть выше нуля по Цельсию, иногда вскрытие черепной коробки и груди, если нужно было подготовить труп для патологоанатома. Вечером, если не успевали зашить, то приходилось делать и это, набивая пустую черепную коробку ветошью, а мозг вместе с другими органами утрамбовывая в брюшину. Днём было куда сложнее. Приходилось ассистировать патологоанатому, бальзамировать, напудривать и одевать покойных, а потом ещё разговаривать с убитыми горем родственниками, многие из которых вели себя в силу своего психического состояния не вполне адекватно. Правда, по денежной части здесь порой получалось и выгоднее, поскольку многие, почему-то уверенные в том, что без дополнительной мотивации санитар сделает всё недостаточно хорошо, доплачивали сверх положенного по прейскуранту.
В целом работа тяжёлая и психически и физически. Не каждый мог с такой справиться. Но у Павла не оставалось выбора, когда он оказался в весьма затруднительном положении, а один хороший товарищ из хирургии, тот самый санитар Вадик, предложил ему вакантное место в морге. Обычно с улицы в морг мало кто мог попасть, приходили почти всегда по чьей-либо протекции.
Физически Павел был очень крепок – это благодаря тому, что с детства и до двадцати лет занимался парным фигурным катанием. Постоянные упражнения со штангой и с партнёршей, которую нужно было таскать на себе по ледовой площадке, сформировали прочный скелет и сильную, выносливую мускулатуру. Только один изъян имел он по части здоровья – не было у него левой ноги, пять лет назад ампутированной чуть выше колена после автомобильной аварии, в которой он едва выжил. В тот день вся жизнь его перевернулась на сто восемьдесят градусов.
В фигурное катание попал он по счастливой случайности. Жили они с матерью в маленькой комнатушке в общежитии, и денег на такое дорогое занятие, разумеется, не имели. Мать, хоть и пила безбожно, но иногда всё же проявляла заботу о сыне. Однажды сводила его на просмотр к тренеру, и мальчик тому очень понравился. Тренер посчитал его перспективным, выбил через комитет пособие, которого на оплату секции вполне хватало. И Павел задался целью во что бы то ни стало вырваться из того убогого состояния, в котором они с матерью оказались. Он отдавал занятиям все свои силы и ожидания тренера более чем оправдывал. В четырнадцать они стали с партнёршей, с Настей Литовой, чемпионами в юношеских областных соревнованиях. После этого успех следовал за успехом, вплоть до того, что заняли четвёртое место на взрослом чемпионате России, и появилась возможность через год-другой отобраться в сборную. Но случились две беды. Сначала сгорело общежитие, и из непригодной для проживания комнаты Павла с мамой переселили в коммуналку с алкоголиками и полубомжами, а потом Павел попал в ту самую аварию, поставившую жирную точку в его спортивной карьере.