Синдром Е - стр. 66
Покинув вокзал, они нашли себе местечко в тени на террасе кафе. Перед ними выстроились длинной разноцветной очередью такси, ожидающие пассажиров. Вокзал казался центром перемещения народов: здесь роились и отсюда извергались белые и черные, арабы и азиаты. Шарко заказал себе белое пиво с ломтиком лимона, Люси, скинув наконец рюкзак, попросила принести «перье». Новый знакомый произвел на нее впечатление, особенно внешне: и стрижка ежиком, и взгляд стреляного воробья, и стать. А еще чувствовалось в нем что-то сложное, неоднозначное, что-то неуловимое, чего не обозначишь словами… В общем, Шарко ей скорее понравился, но Люси попыталась этого не показывать.
– Мне говорили, вы специалист по анализу поведения преступников? Интересно, должно быть, заниматься анализом поведения?
– Давайте-ка прямо к делу, лейтенант, сейчас уже довольно поздно. Что вы хотите мне сообщить?
Ну и тип! Прямолинеен, как удар в боксе! Люси совсем еще не знала этого человека, но понимала: Шарко никогда ничего не даст, если ему это не возместится. Впрочем, так ведь в их профессии всегда: ты мне – я тебе. И она рассказала комиссару все с самого начала: о смерти бельгийского коллекционера, о том, как был обнаружен анонимный короткометражный фильм, о содержащихся в нем порнографических кадрах и сценах насилия, о человеке с «фиатом», который вроде бы ищет именно эту бобину. Шарко слушал совершенно бесстрастно. Ну да, этот аналитик, который всякого небось навидался в жизни, из таких, кто всегда будто в панцире. Люси начала было говорить о сегодняшнем загадочном разговоре с канадцем, но в это время официант принес напитки, и она замолчала.
Официант ушел.
– Я просмотрела в Интернете все новостные выпуски за неделю. В понедельник утром на строительстве трубопровода были обнаружены тела, а вечером новость уже шла в эфир первым номером. Говорили о том, что поблизости от Граваншона под землей найдено несколько трупов с отпиленными верхушками черепов.
Она достала из рюкзака блокнот. Шарко заметил и то, что работает лейтенант Энебель тщательно и аккуратно, и то, что она излишне азартна: глаза полицейского никогда не должны сверкать, а ее взгляд, стоило заговорить о деле, выдавал излишнюю увлеченность.
– Вот, я записала: в тот самый вечер, о котором мы говорим, репортаж о трупах со вскрытыми черепами начался в двадцать ноль три и закончился в двадцать ноль пять. А в двадцать ноль восемь старик Шпильман уже звонил в Канаду. Мне удалось извлечь из телефона данные о продолжительности разговора: одиннадцать минут. То есть закончился он в двадцать девятнадцать. Примерно в двадцать двадцать пять Шпильман погиб, стараясь достать с полки стеллажа пресловутый фильм.