Синдром Е - стр. 15
Шарко огляделся в последний раз. На сегодняшний день тут ничего больше не увидеть, и никаких открытий не ожидалось. Наверное, фотографии места преступления, крупные планы или аэрофотосъемка окрестностей, если таковая имеется, скажут ему гораздо больше.
– Какие-то особенности у тел обнаружились? Зубы, часом, не вырваны?
Молчание. Обалдевший от проницательности парижанина юнец кивнул:
– Вы правы. Ни единого зуба. И кисти рук отрублены. А как вы…
– У всех пятерых?
– Думаю, да… Я… Простите…
Лейтенант исчез из поля зрения Шарко. Тяжелый, конечно, выдался день у мальчика, да… Комиссар медленно пошел по дну траншеи. Там, вдали, видны эти два болвана с телевидения – вон они, явно снимают их трансфокатором. Точно, а теперь бочком-бочком к нанятой ради такого дела машине. Ну и привет!
Слава богу, он остался совсем один. Теперь можно, уставившись в пустоту, думать, думать, думать. Представлять себе их, пятерых, штабель из покойников… У одного содрана кожа – не везде, кое-где – почему? Зачем с ним обошлись иначе, чем с другими? А кожу содрали – до или после смерти? Вопросы, неизбежно возникающие, когда начинаешь разбираться в том, как все произошло, роились у него в голове. Были ли жертвы знакомы между собой? Встречались ли они раньше со своим палачом? Все ли умерли в одно время? При каких обстоятельствах?
Шарко почувствовал дрожь, которая всегда охватывала его в начале расследования, – в это время возбуждаешься сильнее, чем когда-либо, и чувствуешь все куда более остро. Здесь разило смертью, бульдозерным горючим, сыростью, но он поймал себя на том, что ему все еще нравятся эти тошнотворные запахи, – надо же! В былые времена тьма и такой вот адреналин действовали на него буквально как наркотик. И не сосчитать было случаев, когда он возвращался чуть не к утру и видел, что Сюзанна уснула, свернувшись на диване калачиком, вся в слезах…
Франк ненавидел это свое прошлое, но ровно с такой же силой тосковал о нем.
Чуть подальше он заметил лестницу, прислоненную к стене траншеи, и смог легко по ней подняться. Метрах в тридцати от стройплощадки проходила асфальтированная дорога. Наверняка убийцы воспользовались ею, чтобы доставить сюда тела. Руанская полиция, должно быть, уже начала опрашивать всех тут поблизости – персонал завода или кого-то еще в этом роде, так, на всякий случай… Хм, судя по виду местности, коллеги, скорее всего, останутся ни с чем.
Подальше, на берегу Сены, сидел, прижав мобильник к уху, Люка Пуарье. Небось жене звонит – предупреждает, что может поздно вернуться. Скоро он ей даже и звонить насчет такого не будет: поздние возвращения и долгие отсутствия станут частью его ремесла. А еще позже, годы спустя, он поймет, подводя итоги, что при этой работе нужно сразу учиться жить одному со своими демонами, выпивать за жалкой оцинкованной стойкой и срывать на ком-нибудь зло, когда уже невмоготу. Шарко вздохнул и показал руанцу зна́ком, что собирается ехать. Тот закончил разговор и подбежал к комиссару.