Синдикат Шивы. Детектив - стр. 29
– Мне, очень приятно слышать Ваш голос, сер Веньямин. Конечно, я с благодарностью принимаю Ваше приглашение и непременно буду к назначенному часу ужина.
– Надо сказать, что Ваше вино Барбареско производит очень приятные гастрономические оттенки вкусовых качеств. Здесь в Лондоне мне доставили сегодня к ужину бутылку тридцатилетней выдержки из запасников моего погреба именно производства виллы Пино Неру (Pinot Noir). Теперь Вы временный хозяин виллы и, надеюсь, что Вы будете покровительствовать и в будущем производство, так, что мы можем обсудить с Вами за ужином долговременное сотрудничество поставок вин сюда в Лондон. Партии вин сорта Барбареско производства виллы Пино Неру быстро расходятся у нас по дорогим ресторанам Лондона. Я звоню из Хитроу, мой самолет через час вылетит в аэропорт Марко Поло, и я скоро буду в Венеции. Ужин на завтра уже заказан, так что до встречи.
– О, да, конечно, сер Веньямин. До, скорой встречи, сер! – Дон Пино Неру положил трубку, когда раздались гудки зуммера.
"Вот это номер, – обескуражено подумал Дон Пино Неру. – Значит Изабелла, никакая не Клеопатра, и не свободна, а замужняя женщина. Значит, этого ничего не было. Не было никакого дома, в Райском саду, и не было, никакой Клеопатры. Все мне, все приснилось?!" – Он уселся на постель, не снимая верхней одежды, в великом смятении.
"Ну, что же, завтрашний день, надеюсь, прояснит ситуацию с моим наваждением. А, то, что я влюбился, факт на лицо, и от этого никуда не деться, факт!".
С этими мыслями Дон Пино Неру снял с себя одежду, аккуратно развесил в шкафу костюм с брюками, рубашку бросил в ванную в таз для стирки. В шкафу у него была смена выглаженного белья и рубашек достаточно для выхода. После расслабляющей ванны и душа он тщательно вычистил зубы, и лег спать. В эту ночь ему ничего не снилось…
На званый ужин Дон Пино Неру готовился, тщательно подбирая к своему гардеробу рубашку и бабочку вместо галстука. Разглядывая себя в зеркале, он вдруг обнаружил, что в бабочке он будет смотреться, как официант обслуживающий званый ужин, и решил сменить ее на галстук. Комплект удался, галстук был подобран в тон пиджака. Осталось разгладить брюки и пиджак, чтобы нигде не было складок. С брюками все обошлось хорошо, и они очутились на вешалке. Пиджак лег на гладильную доску, и в нагрудном кармане оттопырившись, оказалась записка. Его как током обдало. Он достал сложенный и исписанный листок знакомым, как бисер, мелким и ровным почерком.
"Милый, так надо. Ты обнаружишь мое письмо, когда будешь собираться на званый ужин. Этот ужин устроила я для нас, чтобы как-то смягчить твое возвращение в отель. Веди себя сдержанно, будто мы не знакомы, так надо для нас двоих. И помни, я люблю тебя, и до скорой встречи, навеки твоя Клеопатра". От прочитанного послания он застыл неподвижно, пытаясь понять этот явный сон. Неужели ему вновь снится это. С трудом верилось, что это действительность, а не наваждение. Он снова прочел записку, и имя Клеопатра говорило, что все происходило с ним это правда. И видение райского сада, и любовь ангельской девушки Клеопатры, и солнце с не обжигающими лучами, на которое можно смотреть без боли в глазах. С осознанием этого, к нему возвращалась та мужская уверенность, что так нравится женщинам и, что этой мужской уверенностью он мог теперь распорядиться по достоинству, как подобает любимому мужчине перед рогоносцем мужем, не подозревающем о связи жены. Стоп, а как насчет того, что Клеопатра сказала, что она не замужем за Веньямином. Значит, сер Веньямин Болон пускает пыль в глаза перед общественным мнением о своей персоне. И этот факт придал непередаваемой радости, и настроение улучшилось, что Дон Пино Неру, напевая песенку, быстро разгладил пиджак, и аккуратно, с какой-то нежностью развесил на плечиках вешалки. Одежда подобрана, настроение бодрое, а до выхода в ресторан оставалось еще много времени. И, чтобы скоротать время и хорошо себя ощущать физически, он решил отдохнуть в постели, расслабившись, не о чем не думая. Установив будильник на ручных часах на семнадцать часов, лег и не заметил, как уснул сразу же безмятежным, как в юности, сном…