Симптом страха - стр. 17

– Коннитива, – произнёс традиционное приветствие на японском Хитоси. – Ты Хасиб, верно?

Сам вопрос Игараси задал на английском, имеющий в Белуджистане, на родине Хасиба, статус официального, и, получив утвердительный кивок, уточнил:

– Говоришь по-японски?

– Не достаточно хорошо для вас, мистер.

– Для меня? – немного удивился Хитоси. – Очки рискованно сидели на кончике его мясистого носа. Он продолжил на английском: – Кобаяси-сан сказал, что ты хотел говорить со мной.

– О чём?

– Не знаю. Может, о зендских книгах?

– Уж точно не с вами, мистер, – хмыкнул Хасиб. В тоне юноши послышалась ирония.

– Твой скепсис мне понятен, – кивнул преподаватель и благосклонно улыбнулся. Наверное, ты думаешь: что японец может рассказать гебру о его культуре? Может, ты и прав. Может, мне есть смысл выслушать тебя, но, я думаю, каждому из нас есть что сказать друг другу.

– Вы были частью уммы?17 – без явной связи с предыдущим неожиданно задал свой вопрос Хасиб.

– Откуда знаешь? – Хитоси не скрывал своего удивления.

– Интернет.

– Любопытно. Там и про меня можно найти?

– Про всех, – кивнул Хасиб. – За ним будущее.

– Ну, что ж, во всяком случае, это удобно, – согласился Игараси, – но, боюсь, мне никогда не подружиться с этой технологией: я для неё консервативен, да и староват. Предпочитаю узнавать про всех из библиотечных фондов. По старинке.

Хитоси замолчал и поморщил лоб, став похожим на актёра Бельмондо.

– Я был примерно твоих лет, когда уехал из страны, – сказал он. – Пересёк море и пустыню, чтобы произнести слова шахады18 и принять ислам. Я слушал призывы муэдзина с вершины минарета и совершал намаз, ежедневно подчиняя свою волю воле имама и Аллаха. Две тысячи дней я делил с общиной еду, кров и саджжаду, прежде чем вернулся на родину.

– И вы отошли от веры?

– Нет, не думаю. Я по-прежнему являюсь правоверным мусульманином. Не отрицаю существование Аллаха и не держу намерения стать кяфуром19. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что я вероотступник. Я отрёкся от Аллаха, и мои молитвы обращены теперь к другому Богу.

– К Ормазду20, – догадался Хитоси. – Но зачем, Хасиб? То есть я хотел спросить, слепа ли твоя вера?

– Слепа? Что это значит?

– Иногда неофит оказывается вернее и прочнее убеждён в своей вере, чем самый усердный богомольник. Потому что его вера безотчётна и бессознательна.

Хасиб неопределённо пожал плечами.

– Моих родителей, правомерных мусульман, затоптали насмерть во время празднования дня рождения пророка Мухаммада, когда мне было пять. Я сирота и воспитывался чужими людьми, признававшими другого бога. Они не пытались склонить меня насильно к своей вере. На иртидад