Симфония мостовых на мою голову - стр. 37

– Ага, – беспечно кивнула Ирина, кидая в рюкзак последний карандаш.

Хворь не стал ей говорить, что карандаш надо было положить в пенал или на крайний случай в боковой карман рюкзака, а бутылку с водой вообще не стоило трогать. Её место в сетчатом отделении сбоку.

Маниакальная правильность, обеспечивающая Хворю иллюзию безопасности, была нарушена.

– Дав прикольный парень, не трогай его. – добавила девушка, даже не заметив, как налились гневом глазища её близкого «друга».

Судя по напрягшемуся кулаку Карпова, она только что подписала Давиду смертный приговор.

Спасибо, Синицына, охренеть расклад просто.

«Убей её! Иначе она умрёт!» – тут же заскрежетал противный голосок.

«Да зайн, в жопу идите все!» – крикнул Хворь во всё горло, но про себя. А внешне остался так же спокоен, как и был. Только сглотнул набежавшую слюну да покосился на пузырящуюся тьму позади Карпова. Тьма капала на парня нефтяными продолговатыми соплями, которые тот не замечал.

И Давид почувствовал толику удовлетворения.

Посмотрим, кто кого.

Его уже колотили за школой, в подворотне и в переулке.

Он обещал себе, что больше такое не повторится. И никто за последние два года не рискнул поднять на него руку.

Отец не в счёт.

Отец был прав в том, что пытался сделать из Давида достойного человека. Пусть и такими неприятными средствами.

Нападения и травля в институте ограничивались прозвищами, мелкими пакостями и толчками в толпе. Большинство «шутников» Хворь запугал, оставшихся купил.

Но после ремонта туалета бюджет его знатно поистрепался, и вряд ли Карпов поведётся на пять тысяч сраных рублей.

Победить самого накачанного парня в группе Давид даже не надеялся.

Но можно предложить денег в рассрочку.

Опять придётся брать рефераты и править ночью, но это лучше, чем снова явиться к отцу с шишкой.

– Выйдем? – Карпов показал подбородком на дверь.

Этот жест Синицына заметила и ткнула Стаса пальцем в живот. Она, как обычно, была одета в растянутую оранжевую толстовку, джинсы в обтяжку и ботинки на двадцатисантиметровой подошве. Фиолетовые пряди торчали дыбом в разные стороны. И Давид задумался, что не могут они сами принимать такую форму, наверняка она ставит их на дыбы каждое утро командой «ПОДЪЁМ!» или просто пугается чего-нибудь очень сильно. Например, своего отражения в зеркале, если не смоет штукатурку на ночь.

– Хворь пишет мне работу. Не отвлекай его. Потом поболтаете. И если это обо мне разговор, я тебя предупреждаю: не стоит. Моё дело, с кем и когда встречаться. И хватит меня нянькать как маленькую! И смотри, он – милах! – она подлетела к Давиду и сжала его щеки, как делают бабушки своим внучкам.