Симфония мостовых на мою голову - стр. 27
Удивительное изменение.
Но вернёмся к просьбе.
– Можешь всем сказать, что ударила меня? – повторил Хворь.
Нет, он не пошутил. И мне не послышалось.
– И зачем?
– Чтобы было какое-то оправдание этому, – он ткнул пальцем себе в лоб.
Я пригляделась к шишке, залепленной двумя пластырями с розовыми цветочками. Когда Хворь не зализывал волосы набок, он становился похожим на нормального человека. Стрижка под каре больше не казалась пластмассовой накладкой, немного растрёпанные пряди торчали в стороны и были уже не серыми, а пепельными, придавая старосте бомжеватый, но милый вид.
– И что же ты придумал? – спросила я с опаской. Судя по лихорадочному блеску глаз и постоянно облизываемым губам – ничего хорошего. Давида почти трясло от страха.
И пусть я пока не выяснила, что тому виной, обязательно докопаюсь до правды.
Не для того, чтобы щемить потом Хворя по углам, просто мне интересно.
Я с детства в сыщиков хотела поиграть.
Староста не производил впечатления того, кто станет биться головой о стену, да ещё с таким маниакальным упорством.
Ну и хотелось ему помочь.
– Давай скажем, что я приставал к тебе, а ты меня отшила и ударила. И если ты не подашь заявление в полицию, дело замнут.
– Ты?
Кивнул.
– Ко мне?
Кивнул.
Я постаралась не рассмеяться, вспомнив, как чуть не утопила его в унитазе.
Ну-ну.
Приставатель хренов.
– Ты уверен, что это лучше, чем вариант «Поскользнулся и упал в туалете на унитаз»?
– Тогда как тебя там объяснить?
– В твоём варианте тоже спорно. Человек, решивший признаться девушке в мужском туалете, выглядит извращенцем.
– Ну вот и причина, по которой ты не согласилась!
– Охренеть. Я бы и так тебе отказала! И без этого полно́ причин. Туалет тут не главное.
– Да? – обиженно насупился Хворь.
Я постаралась не закатывать глаза. Ох ты ж ловелас недокормленный! Но придержала критику.
От сказанного у парня чуть-чуть покраснели щёки, он не знал, куда деться. Казалось, без очков ему неуютно и стыдно смотреть на людей.
Батина рубашка добавляла ему домашности и мягкости.
Я с удивлением поняла, что Давид не такой уж и урод, если рассматривать внешние данные. Высокий, стройный, светлые волосы. Просто худой слишком и напыщенный.
Да как бы у меня рука поднялась такого бить? Милаха же.
И я согласилась:
– Хорошо, но с условием: ты расскажешь мне, что произошло в туалете.
О-о-о-ох, надо видеть эти глаза. Огромные как тарелки, принимающие заокеанские кабельные каналы. И такие обиженные, будто я попросила его раздеться и твёрк мне забацать.
Впрочем, с его комплекцией жалкое вышло бы зрелище.
– Я… – начал староста и замолчал. Борьба его с самим собой длилась пару секунд. Потом Хворь упрямо поджал губы, и я поняла, что вряд ли добьюсь от него нормального ответа.