Симфония для смертельного трона - стр. 8
Несмотря на сильную усталость, непреодолимое желание закрыть горящие от слез глаза, этой ночью Зимри никак не мог уснуть. Даже когда Ачак оставили его одного в большой спальне, где тепло потрескивающего огня омывало толстый ковер и роскошная кровать манила к себе, он не смог сомкнуть глаз.
Зимри расхаживал по комнате, снова и снова воспроизводя в памяти события сегодняшнего дня, магия кружилась в его крови вместе с нарастающей паникой.
«Как я буду жить здесь? – подумал он. – Во дворце Короля Воров?»
Можно ли детям вообще находиться в этих стенах? Разумеется, нет, учитывая рассказы о криках, наполняющих скрытые под дворцом подземелья. «А как же мои вещи, лежащие в комнате дома?» Или теперь, когда «Макабрис» перешел к банку его родителей, Зимри больше не мог называть это место домом? Силы небесные и морские, как же он хотел вернуть своих родителей!
Прокля́тые слезы снова грозили пролиться, затуманивая зрение Зимри, но теперь, оставшись один, он почувствовал, что наконец-то может лелеять свое горе. Опустившись в ближайшее кресло, он сорвал с себя маску, бросил ее на пол и дал волю подступающим к горлу рыданиям. Уронив голову на руки и дрожа, мальчик плакал от понимания, что никогда больше не обнимет своего отца, никогда не свернется калачиком рядом с матерью, никогда не почувствует аромат ее духов или его сигар. Он плакал, зная, что не успел сказать им, как любит их, до того как они погибли, и от того, что не мог вспомнить, когда они в последний раз шептали эти слова в ответ. Зимри заплакал, наполняя комнату тяжелым золотым облаком своих душевных мук: запахом испорченных фруктов. И только когда в комнату проскользнули тихие звуки фортепиано, он медленно успокоился. Вытерев нос рукавом накидки, Зимри поднял голову.
И с удивлением обнаружил, что его теперь приоткрытая дверь позволяла проникнуть внутрь спокойной, убаюкивающей мелодии.
Хотя он, без сомнения, никогда раньше не слышал эту музыку, она показалась ему знакомой. Ноты рассказывали о тоске, шептали о его сиротстве или, возможно, просто об одиночестве.
Словно в трансе, Зимри встал и, смахнув со щек последние слезы, вышел из своих покоев и пошел дальше, налево по затененному коридору вслед за мелодией. Лишь несколько бра вдоль стен освещали его путь, пока он не оказался перед дверью в другую комнату. Здесь тоже было темно, если не считать пузыря фиолетового света, окружавшего девочку, которая сидела в центре и играла на пианино. Ее пальцы легко порхали по клавишам, магия лилась из нее, освещая ночную рубашку цвета слоновой кости и длинные черные, как сама ночь, волосы, заплетенные в косы. Глаза девочки были закрыты, тонкие черты лица не скрыты маской. Она выглядела крайне умиротворенной, пока мягко раскачивалась в такт песне, которую исполняла. Для Зимри было так непривычно видеть другого человека, особенно ребенка, без маски, что он на мгновение забыл, что оставил свою собственную в комнате.