Сила веры. 160 дней и ночей наедине с Тихим океаном - стр. 3

Меня часто спрашивают: в своих одиночных экспедициях соблюдаю ли я посты? Да, стараюсь воздерживаться от известного рода пищи и с соблюдением умеренности при вкушении дозволенного. В дни поста я сосредотачиваю всего себя: и духовно, и физически.

Пост помогает нам сохранить вкус к пище, мы лучше понимаем голодающих не по своей воле, и, возможно, постясь, одни станут совершеннее и ближе к Господу Богу, а другие не разжиреют. Я замечаю за собой, что после Великого поста становлюсь к людям терпимее.

Физические годы изменили во мне лишь внешний облик, а все остальное: дух, воля, вера – сохранилось. Дух, возможно, даже укрепился… несмотря на годы. Моя философия, касающаяся путешествий, возможно, в этом плавании коренным образом изменится.

Я погрузился в воспоминания сорокалетней давности, когда только начинал путешествовать. Для меня время – понятие более чем относительное, я усматриваю в нем достаточно красоты, чтобы не замечать безобразия. Течет ли оно в океане или на суше, в горах или пустыне, мне кажется, что оно проходит, не оставляя глубоких следов. Мне нет никакой разницы: будет продолжаться плавание несколько дней, несколько недель или месяцев. Я благодарен Господу Богу, что он отнесся ко мне благосклонно, наделив морской душой и любознательностью, и я не мог не стать путешественником. «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» (Апок. 21:1). Да, обновление мира – это прекрасно. Но для таких, как я, без моря он будет скучным. Я люблю этот мир с морями и океанами. Океан не имеет формы, и, может быть, как раз ее отсутствие и есть высшее проявление силы.

Небо усыпано звездами. Ребром ладони я стер пот с лица и продолжил грести. Туман начинает подниматься. Какая-то мутная пелена клубится там, где должно взойти солнце. С неба пропали звезды, а я не переставал грести. К утру ветер еще больше усилился.

Жизнь на берегу Азовского моря, в рыбацком селе Троицкое, где я провел все детство, внушила мне любовь к морю и сделала меня до некоторой степени фаталистом (кстати, все рыбаки Азовского моря – фаталисты). «Рыбак должен быть готов ко всему: и к полнейшему штилю, и к жестокому шторму», – так мне говорил отец. Он всю жизнь был рыбаком, а его отец – моряком. Он отмечал, что такая жизнь полна опасностей и тяжелого труда. От азовских рыбаков я научился терпеливости и выносливости.

На восточном горизонте посветлело, оповещая о приближении рассвета, а с ним и долгожданного тепла. Ветер начал заходить на юго-восток и задул в корму. В течении Гумбольдта, где мы находимся (я и моя лодка «Тургояк»), волны идут в разных направлениях, но мы постепенно приноровились к направлению ветра. Волны с рассветом вздымаются все выше и выше и обрушиваются вниз за кормой лодки, которая несется по переднему склону волны, пока на мгновение не останавливается. И в этот момент надо быстро и точно сделать несколько гребков, задать скорость, чтобы волна, догоняющая нас, не ударила в кормовой транец. Иначе лодку развернет бортом, и одна из волн может опрокинуть «Тургояк» и несколько раз перевернуть. В таком случае лодка может быть повреждена, весла могут поломаться или потеряться. Да и я получу травму.