Сила Разрушителя - стр. 50

– Эй, очнись! – Я пару раз жестко встряхнул его, приводя в чувство, и потащил вверх по лестнице. Откуда-то снизу и сзади потянуло космическим холодом, волосы на затылке встали, как у ощетинившегося пса. Хас толкнул меня вперед, уводя прочь от наступающего на пятки туманника. Только бы успеть!

Выход на чердак закрывала дверь с засовом изнутри. Засада!

Мы выскочили наверх, и я, захлопнув створку и поджав ее коленом, принялся чертить на ней кинжалом знак Аарг, звезду Давида. Едва я закончил, как символ засиял в звездном свете чистым серебром; я облегченно перевел дух… и тут же отлетел в сторону от мощного удара в дверь. Не зря Ямминг предупреждал, что пройти сквозь меченые двери туманники не могут, зато могут сломать. Хасиддо навалился на створку спиной, изо всех сил удерживая ее закрытой, а за ней бесновался зверь-с-той-стороны.

– Корнеев, уходи! – скомандовал он.

– Но Хас…

– Это приказ, курсант!

Я сделал несколько шагов к краю крыши, и вдруг…

– Хас, тут «нора»! Прямо внизу, почти под нами! Еще одну крышу перескочить, и все!

– Ну так и прыгай, чего ждешь?!

– А ты?

– Прыгай, я сказал!!!

В этот момент дверь содрогнулась от особо сильного удара, лицо товарища исказила гримаса боли, ноги подкосились, он медленно сел. Через дыру в двери втягивался обратно увенчанный сверкающим жалом скорпионий хвост. Проклятая тварь таки получила свою жертву.

– Ха-ас!!!

– Не вопи, – поморщился он, – уходи.

– Но… – растерялся я. Впервые на моих глазах погибал товарищ, и я совсем ничем не мог ему помочь.

– Артур, я уже не жилец. А ты должен вернуться. – Дверь снова затрещала. – Бегом, курсант! Я не смогу держать его до бесконечности!

Я отвернулся и, разогнавшись, прыгнул в мерцающий проход.

И очутился среди до боли родных линий Паутины.

– Хас… спасибо тебе, Хас.

…За спиной беспокойно ворочался Ромка. Я поднялся с насиженного места, подошел поближе. Парень определенно заболел: вон как трясет и по́том исходит. Либо простыл серьезно, либо болотной водички нахлебался. Ладно, поправим. Приподняв голову Ромки, осторожно влил в рот Слезы Леса. Так-то лучше. Укрываю слетевшей штормовкой, сверху закутываю в одеяло, возвращаюсь к огню.

Очень вовремя, чтоб заметить перепончатую лапу с загнутыми когтями, появившуюся на краю ступени. За ней появилась вторая, такая же, а потом и голова. Более всего пришелец походил на огромную жабу – если, конечно, бывают атлетически подтянутые жабы размером с крупную овчарку. Какое-то мгновение мы тупо смотрели друг на друга, а потом гость улыбнулся. Острые мелкие зубы сверкнули в зеленом свете пламени. И тогда я ударил. Не Гелисвортом, не навахой. Я ударил сгустком подвернувшейся под руку черноты ночи. Фиг знает, как я это сделал, само получилось. Мерзкая тварь изумленно вякнула и начала распадаться на мелкие кусочки, точно компьютерный спецэффект – на пиксели. Слева раздался подозрительный скрежет, будто когтями по камням. И точно – там опять появилась перепончатая лапа, только чуть больше. Вскочив, рубанул по ней Лезвием Чести. Полный боли затухающий крик падающего скалолаза не смог перекрыть новый скрежет. Слева. Справа. Я заглянул за край ступени. В небе громыхнуло, сверкнула молния, на миг высветив мир негативом фотоснимка. Твою ж мать!!! Ночные гости, привлеченные огнем, а может, и запахом, плотным слоем устилали подножие зиккурата. И карабкались, карабкались, карабкались вверх. Туда, где стоял я. Туда, где, снова разметавшись в бреду, лежал беззащитный Ромка. Мой сын. Одним лишь мечом тут много не навоюешь… Снизу доносилось голодное кваканье. Убрав в ножны бесполезный клинок, подошел к огню.