Сила басурманская - стр. 47
Близнецы вывели лошадей из желтой зоны, привязали к ветвям. Колобок скатился наземь. Стоило отойти от животных, и те принялись рвать поводья, дергаться, пытаясь освободиться. Тяжеловоз делал это тихо и сосредоточенно, а Иванов гнедой взбрыкивал и коротко ржал.
– Тихо! – Старшой похлопал жеребца по напряженной шее. – Боятся, дьяволы. Отпускаем?
Младший кивнул. Хлеборобот заверил:
– Они отбегут и станут ждать, чую, умные.
Стоило развязать поводья, и пара рванула туда, откуда прибыли путники.
Братья молча переглянулись и отправились на встречу с воплощенным горем.
Под ногами хрустела трава. Впереди виднелся кустарник пшеничного цвета. Егор подумал: «Вот тронь его – и рассыплется». Старшой тоже не рискнул касаться хрупких веток. Колобок деловито укатился в глубь зарослей.
Его не было с полминуты, потом вернулся:
– Лучше обойти.
Левее обнаружилась узкая тропинка. Братья старались не задеть кусты, но здоровяк-ефрейтор все же не вписался. Ветви стали лопаться с почти музыкальным треском. Заросли разрушались по законам эффекта домино: с обеих сторон от парней расчищалось пространство. Желтая пыль клубилась там, где только что был кустарник. Затем она опала, и Емельяновы с Колобком увидели полянку шагов в десять диаметром. Посредине торчал одинокий пень, а на нем восседала девушка. Она сидела вполоборота к визитерам и расчесывала длинные черные волосы большим гребешком. Одежда была простой – сарафан, рубаха. Ноги босые.
Девице можно было дать лет четырнадцать. Именно в таком возрасте дамочки прячут лица за волосами, переживая из-за прыщей или собственной мнимой некрасивости. Вот и эта особь слабого пола скрывалась за роскошной смоляной волной.
Незнакомка чуть раскачивалась и пела, отрешившись от этого мира. В монотонном мотивчике смутно угадывались русские народные страдания, девушка старательно «подволакивала» звук «о». Выходило жалостливо:
«Хм, я по этому рецепту мог бы километрами песни сочинять, – подумал Старшой. – Чего она тут делает-то?»
Егор сделал шаг, и под подошвой его армейского ботинка громко щелкнула старая ветка. Девица вздрогнула и обернулась. Из-за волос зыркнул испуганный правый глаз, половина лица была скрыта. Иван успел отметить, что кожа чистая, без угрей.
– Вы кто? – Незнакомка вскочила и запрыгнула на пень, будто это как-то могло ее защитить.
Сразу бросалось в глаза, что девица бережет левую ногу. В дрожащей ручке, выставленной перед грудью, маячил гребешок, дескать, не подходи, зарежу… или хотя бы оцарапаю. Емельянов-младший посмотрел на свою саблю и стыдливо убрал ее в ножны.