Сибирский фронтир - стр. 58
Мордовская деревня почти ничем не отличалась от русской, разве что пашня в местном пейзаже отсутствовала, вместо широкой улицы вдоль берега петляла едва заметная тропинка, а избушки повернулись к лесу передом, к прохожему задом. Как раз такое, удалённое от цивилизации, сокрытое среди лесов селение, я и искал, обшаривая две последние недели самые глухие притоки Суры.
Нашёл. Вот только кого бы спросить, где тут, мол, в туземцы записывают? Ни детишек, играющих в бабки, ни старушек, лузгающих семечки, ни хороводов из парней и девиц. Даже в окошко не постучишь за полным отсутствием таковых. И ворот здешняя архитектура всячески избегала – убогие калитки скорее напоминали лазы, что оставляют для домашней живности заботливые хозяева.
– Есть тут кто—нибудь? – вопрос пришлось перебросить через высокий забор.
Хозяева притворились глухими или отсутствующими.
Минут пять я прислушивался. Тишина. Даже собака не тявкнула.
Притащив из лодки бочонок с водкой, я уселся на нём посреди деревни и стал ждать. Часа через два на меня обратили внимание. Подошла пара ребят, оба на голову ниже меня, и на чистом русском поинтересовалась, не перепутал ли мил человек селение, не заплутал ли часом?
– Нет, не перепутал, не заплутал, – ответил я. – Ведите меня к набольшему вашему. С ним говорить буду.
– Пошли тогда.
Я взвалил на плечо бочонок и пошёл за провожатыми. Они направились вовсе не к лазам, не к каким—то иным потайным воротам или лестницам, порождённым моей фантазией за два часа ожидания, а, миновав череду заборов, свернули на лесную тропинку. Сперва я решил, что местный князец обитает в лесу, или шаманит в какой—нибудь роще, обеспечивая соплеменникам богатую охоту или добрый урожай. Потом заподозрил подвох – а вдруг парни задумали злодейство и просто уводят меня подальше от лишних глаз?
Пока я прикидывал, как обрушу на голову одному из них бочонок с пойлом и сойдусь на кулаках со вторым, мы обогнули бугор, перешли ручей и неожиданно вновь вышли к селу.
Оказалось, что я просто зашёл в него не с той стороны. За неприступными заборами вполне себе теплилась жизнь. Женщины возились у летних печей, стоящих под навесами во дворах, детишки бегали, лазали по деревьям, а парни с девицами вместо хороводов копались на огородах, которые представляли собой разбросанные тут и там среди садов отдельные грядки. Впрочем, фруктовых деревьев и кустов попадалось мало. Скорее это были не сады, а слегка окультуренные участки леса, понемногу, без чёткой границы, растворяющиеся в лесе диком. Заборы здесь, похоже, ставили только со стороны речушки, откуда только и могли появиться чужие.