Сибирский беглец - стр. 14
Дважды дела службы звали в дорогу. Бугровский проживал в отдельном блоке, но контакты с соседями все же имелись. Каморин докладывал начальству, обещали принять меры, но гром в то время еще не грянул. Бугровский физически не сдавал, лишь немного похудел, заматерел, превращался в хищника. Следил за формой, качал пресс, несколько раз посидел в карцере за нарушение режима.
Помочь в работе мог только он. Требовалась информация о кроте, следы которого тянулись в Ленинград, на базу флота в Кронштадте. «С чего ты взял, Каморин, что я буду тебе помогать? – измывался Бугровский, покуривая предложенный Олегом болгарский «Интер». – Гнилой номер, начальник. Сидеть придется все равно до гробовой доски, да и место для отбытия вы вряд ли смените. В чем высокий смысл, майор?» – «Два высоких смысла, Павел Евдокимович. – Олег был просто ангельски терпелив, ни разу не сорвался, не для того тащился в такую даль. – Во-первых. Послаблять режим мы вам не будем, но на некоторые уступки пойдем. Время обязательных работ сокращается. Подъем – не в шесть, а в шесть тридцать. Вам привезут книги, роман-газеты, увлекательные периодические издания – например, журнал «Искатель». Или «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма – хотите? Пособие, как, проявив терпение, сбежать из мест лишения свободы. А также ручку, бумагу – пишите мемуары на здоровье. Или стихи – вдруг в вас проснется талант поэта? Признайтесь честно, какое вам дело до этих агентов? Ваши дорожки никогда не пересекутся. А жить надо – даже здесь, на краю света. Теперь, во‑вторых. Вы прекрасно понимаете, Павел Евдокимович, почему вас оставили в живых и до каких пор это продолжится. В ваших интересах сотрудничать, а не идти в отказ. Высшую меру никто не отменял».
Шутка про графа Монте-Кристо Бугровскому понравилась, посмеялся. Угрозы в свой адрес проигнорировал. Он предоставил требуемую информацию, которая впоследствии помогла закончить дело.
Через год майор Каморин вновь нарисовался в Пермитино. Бугровский мог иметь информацию об одном любопытном типе из МИДа. Все по старой схеме: тяжелые взгляды, ухмылки. Но ухудшать свое положение узнику не хотелось – выдавливал по крохам нужные сведения. Под занавес разоткровенничался: мол, знает о многих агентах Советского Союза, внедренных в Лэнгли. В свое время придерживал эти сведения от работодателей, выдавал по крупицам. Пожадничаешь, сольешь что лишнее – и, считай, на грани провала. Не могут раскрывать советских агентов одного за другим, если их не сдает кто-то наверху. Зачем ему расследования у себя под носом? Жаль, про Хансена узнал слишком поздно – эту фигуру сдал бы непременно, уж больно она вредит делу свободы и демократии…