Сибирские перекрестки - стр. 43
Сергей вернулся в партию, к своим товарищам. Там все отдыхали, и Сергей, тоже отдыхая, стал рассказывать о себе с чего-то Потапке.
– У меня был период в жизни, когда все пошло прахом!.. По ночам крутил на магнитофоне записи на немецком. Но жизнь снова повернула, бросила на обочину – в сточную канаву гонки за каким-то миражом, и пришлось забыть о языке, театре и многом другом… Хм! Моя жизнь похожа на бег на месте: бегу, напрягаюсь, рву жилы себе и ломаю судьбы другим, оказавшимся рядом и пробующих уцепиться за меня, как за поплавок. Я же отталкиваю их, спихиваю с островка желаний и кидаюсь снова в море одиночества, зная, что оно может только одно – выкинуть обломки моих костей…
Потапка улыбнулся:
– Ну, у тебя-то проблемы не гамлетовские!.. Хотя все мы в какие-то минуты рефлектируем, дергаемся и мучимся, толкаясь, как бараны перед барьером, не замечая, что он только в нас самих!
– Ладно! Пошли, нас ждут! Уже пора, к делу!.. К оружию, к оружию, друзья! Ведь только в этом видим мы спасенье! – натянуто рассмеялся Сергей. – Оно даст волю нам и выпустит из тьмы и униженья!
Они вернулись к столу, где собралась вся партия. И тут случилось нечто необычное.
Бэла встала из-за стола, подошла сзади к Потапке и вдруг, сама себе не отдавая отчета, нагнулась и обняла его сзади за голову, прижалась к нему, всхлипнула по-детски, доверчиво…
Потапку бросило в жар. Он вскочил, и они оба, словно пьяные, прижались друг к другу. Затем Потапка легко подхватил ее на руки, прижал к себе и, ничего не видя вокруг, пошел из стана в сторону ручья. Подойдя к ручью, он побрел по воде с Бэлой на руках, вышел на другую сторону ручья, опустил ее на землю, и они, обнявшись, скрылись в тайге…
– С ума сошли! – вырвалось у Леонида Григорьевича.
Он привстал из-за стола и застыл в такой позе с широко открытым ртом и ложкой в руках, похожий на сердитого батьку.
Повариха же всхлипнула, растянула гримасой рот, губы у нее задрожали, рот растянулся гримасой… И она, всхлипнув, выдавила:
– Счастливые!..
– Сумасшедшие! – повторил Леонид Григорьевич и, плюхнувшись назад на лавку, вытер ладонью лоб. – Не партия, а черт знает что! – вырвалось непроизвольно у него, он хотел добавить еще что-то или выругаться, но вместо этого махнул рукой, затем громко от души рассмеялся.
Под тентом у стола стояли Леонид Григорьевич и Сергей и обсуждали следующие маршруты по сечению рудного тела с захватом всего ареала.
Позади них сидел на складном стульчике Митька с ложкой в руках и с тоскливой миной жевал холодные засохшие макароны. В глазах у него застыла скука. На тайгу он не смотрел. Вид сопок, на которые он порой глядел из этого глубокого лога, в котором они стояли лагерем, вызывал у него желание напиться. Но пить было нечего. Последние глотки чемергеса