Схватка за Америку. Триумф белой лилии - стр. 14
Не было и массовых переселений. В 1720-х годах началась вторая волна иммиграции, однако, как и прежде, это были отправленные отбывать воинскую повинность наёмные солдаты, часть из которых оставалась на поселении, а также горстка чиновников (крестьян почти не было, что бы не писал Пикуль в своём романе «Пером и шпагой»).
Канада превратилась в обыденную кормушку для адмиралов. Последние назначались на должности её губернаторов (колонии находились в ведении Морского министерства, на военно-административные должности садили чинов из флота). Эти люди явно спустя рукава относились к своим исполнительным функциям, деля бюджет, не всегда отпускаемый на финансирование колонии и строительство крепостей и мечтая лишь о том моменте, когда можно будет оставить свои не слишком завидные полномочия.
Затхлый угол мира, дыра мироздания – вот что такое Новая Франция для французов. То ли дело богатые и прибыльные карибские сахарные острова, дававшие в лучшие годы в середине 18 столетия от половины до двух третей поступлений в бюджет!
Тем не менее, кое-что делалось. С потерей Ньюфаундленда колонисты оттуда поспешили перебраться южнее, на остров Иль-Рояль (современный остров Кейп-Бретон). Здесь они основали новую цитадель, Луисбург, откуда могли грозить теперь англичанам.
Этот город, гавань и опорный пункт в линии снабжения Канады, пролегавшей теперь к югу от Ньюфаундленда и далее вглубь континента, через речную и озёрную систему реки Святого Лаврентия и Великих озёр, стал одной из самых главных крепостей Новой Франции. Швартовались и отходили корабли, укрепление охранял небольшой гарнизон из наёмников и «Вольных рот» морской пехоты. 30 миллионов ливров было затрачено на его строительство: астрономическая по тем временам сумма.
Строились и другие крепости – меры экономического развития метрополия, теперь в этом плане развивавшая свои Вест-индские владения, для Новой Франции попыталась заменить отдельными военно-фортификационными начинаниями. Усилиями военно-морского министерства и интендантства Франции колонию теперь пытались превратить в настоящую крепость. На путях следования войск, речных, озёрных и морских коммуникациях, в узостях горных проходов сооружались форты и крепости; росло и число войск, их охранявшее.
Внутри самой колонии была видимость возрождения. В Квебеке и Монреале духовенство и военная администрация, обманутые ложным ореолом величия, грезили о реванше и о возврате Акадии, где под английским управлением жили тысячи их единоверцев и соплеменников.
В 1730-е годы эти настроения усилились. Годы мира и периодические стычки на территории захваченной Акадии (иногда выливавшиеся в настоящие миниатюрные военные кампании) укрепили их. Канадское общество, где всегда было в полтора-два раза больше мужчин, чем женщин, биологически стремилось к войне, а пресловутая доктрина о двух сферах говорила, что не следовало бояться, что данное кровопролитие найдёт отклик в Европе.