Шванцкант - стр. 10

Психолог: Что же случилось с вами, молодой человек?

Он: Когда мне было тринадцать, мой друг сделал себе наколку. Я тоже захотел. Мне накололи на плече череп самопальной машинкой и гелькой вместо краски. Мне понравилось. Я захотел ещё и наколол себе на правом плече значок инь-ян… (начинает всхлипывать) Я прятал их под футболкой, а однажды… (всхлипывает) я забыл и разделся по пояс на огороде, когда окучивал картошку… (начинает тихо плакать) Родители заметили и… и… (ревёт) заставили обколоть всё тело. Они накололи мне на лбу иероглиф «гавно»! А-А-А!

Он и она, ревя и жуя сопли:

– У меня на лобке растёт табак!

– Я даже блэкворком не перебьюсь!..

– Этот кошмар не закончится никогда, – услышал я голос из-за стены.

– Чего? – я прижал ухо к стенке.

– Я говорю, этот кошмар никогда не закончится. Постоянно кто-то ходит, срёт, ссыт, курит, блюёт – это самый настоящий ад.

– Унитаз, это ты? – я не верил своим ушам.

– Я.

– А почему ты мне не ответил, когда я ссал?

– Я ответил, но ты в этот момент стал смывать, и я только булькнул.

– Ой, извини, – сказал я, опустив взгляд, и замолчал.

– Ничего страшного, я привык.

– А как ты с этим борешься?

– Не знаю, – наверное, унитаз пожал педалькой. – Иногда булькаю, но чаще терплю.

– Сочувствую, братан, – попытался я поддержать своего собеседника.

– Забей, брат, я не один такой. В общественных туалетах унитазам тоже несладко, они могут засориться.

– Да, чувак, говно это всё…

– И моча с блевотнёй.

– Извини, – я ещё раз попросил прощения у унитаза.

– За что? Тебе не за что извиняться.

– Я ведь такой же долбоёб и гондон по жизни – могу засорить толчок по приколу.

– Вряд ли. Если бы ты увидел тех, кто занимается подобным говном, точно бы себя с ними не сравнил.

– Гм… может, ты и прав.

– Почему ты считаешь себя гондоном?

– Что?

– Ты сказал, что ты такой же долбоёб и гондон, вот я и пытаюсь выяснить, что с тобой не так.

– Э-э-э-э… Ну-у-у-у… я… когда-то очень давно я работал в конторе у одного редкостного мудака, я там открывал офис. То есть не в смысле – это была моя обязанность. Я приходил самым первым на работу. Я работал с восьми, а все остальные – с девяти. И я снимал с охраны офис, – затараторил я. – А потом звонил генеральному директору и просил его отключить сигнализацию, которую только что отключил сам. Таким образом он меня контролировал, во сколько я приходил и уходил. Он никак не мог признаться, что это не он снимает офис с охраны. И однажды мне стало лень звонить по утрам, я забил хуй и не звонил целый месяц, пока он как-то мне не предъявил за это. У него было хуёвое настроение, и он спросил: «Хули ты мне не звонишь по утрам?» А я сказал, что не вижу в этом смысла, ведь я же сам отключаю сигнализацию, он заорал, что ни хуя, это он делает после того, как я ему звоню. И пригрозил, что как-нибудь ко мне приедет с утра охрана и сначала мордой в пол меня ткнёт, а потом дрюкнет в попчанский. Он уехал, а я ахуел.