Шутник и Фейри - стр. 8
Хаоса я не хотела. Помнут крылатого, а он мне еще нужен.
– Ммм… Песчаный Кот… – «эротично» промурлыкал Питкин. – Я с удовольствием стану для тебя кем угодно, дорогая!
Я мысленно взвыла. Улыбнуться ему, что ли? Я решила, что стоит.
Увидев, что я изображаю вместо человеческой улыбки, Питкин затрясся от отвращения. Я с удовольствием смотрела, как вожделение в его глазах исчезает.
Никогда не любила страсть. А уж похоть – самую распространенную разновидность этого греха – и подавно.
Загремев ключами, стражник начал открывать решетку. Наконец-то! Подкрепление в виде четырех громил явилось, а значит, можно будет беспрепятственно выйти отсюда!
– Милости просим, куколка! – издевательски поклонился один из стражников, когда решетка, слегка скрипнув, отворилась.
Я молча покинула вонючую камеру. Оглядываться не стала, но услышала, что крылатый начал хрипло хохотать.
Пожалуй, я натренировалась на год вперед.
К.
Решетка не скрипит, нет. Она кричит, визжит от натуги, заставляя желудок Касси вновь сжаться. Слава Высшему, там уже ничего не осталось!
Куколка (Лиззи, дурацкое имя) выходит из камеры, и Касси понимает, что она не вернется.
Он начинает хохотать. Он смеется, хрипя разодранным горлом, чувствуя зловоние из собственного рта. И от этого ему становится еще смешней.
Куколка выходит из камеры, чтобы уже никогда сюда не вернуться.
Л.
Жоршен, начальник городской тюрьмы, ходил по своему обширному кабинету, заставляя мою голову кружиться от его мельтешения.
– Я не могу, не могу, Лиззи, прости! Я не смогу вытащить его, понимаешь? По ведомости, завтра я должен выдать палачу пятнадцать существ! И одним из них является фейри, видишь? – он потряс бумагой у меня перед носом с такой интенсивностью, что я не смогла бы ничего прочитать, будь я даже чемпионом по скорости чтения. – Прости, но светлые попадают к нам не так часто, его отсутствие заметят сразу! Я уверен, завтра на площади казней будет аншлаг. И знаешь, почему? Потому завтра, среди прочих, на казнь выйдет светлый. И не просто светлый, а крылатый! Да я за всю свою практику подобное встречал всего пару раз!
Жоршен был светлым эльфом. Имя у него явно заканчивалось на –эль, как и у всех светлых эльфов и фейри, но для удобства он его трансформировал, чтобы не мучить бедных подчиненных. Судя по обвисшим мочкам ушей, ему было лет двести-двести пятьдесят. Опыта ему было не занимать, это точно, поэтому его тирадой я впечатлилась. Попыталась, по крайней мере… Я подозревала, что он догадывается, кем я являюсь на самом деле, но он упорно делал вид, что считает меня просто сумасшедшей человечкой, любящей время от времени пощекотать себе нервы времяпрепровождением в камере смертников.