Шутник и Фейри - стр. 26
Он не хочет расставаться с ней. Он не мыслит существования без той, что спасла его жизнь в обмен на улыбку. Он уже и не представляет, как бы он жил без нее – демонессы-альбиноса, которая, щадя его чувства, согласилась стать воровкой, покинув Гильдию Убийц. Он не может покинуть ту, которая разделила с ним кров, когда его жилище сгорело дотла – наверняка, по милости очередного Песчаного Кота – последнего, ибо Касси уверен, что королева до сих пор думает, что он мертв.
Вот уже пять лет, с тех пор как его квартирки не стало, он живет рядом с Лиз, спит рядом с ней, не решаясь прикоснуться… и сказать, что он ее любит.
Смешно: крылатый, который влюбился в высшего демона Геенны. У демонов нет души, при всем желании Лиз никогда не сможет ответить на его чувства. И именно этот факт кормит ее уже пять лет.
Интересно, она знает, что именно порождает то уныние, что она пожирает в эфире? Знает ли она, что глядя на нее там, на границе, он продолжает ее любить? Знает ли она, что его завораживают звонкие переливы маленьких колокольчиков на ее оранжевых волосах? Что он почти плачет от счастья, купаясь в золотом свете ее глаз?
Знает ли она, что когда он видит ее в человеческом облике – когда ее глаза зеленые, а волосы – золотые, он изнемогает от желания поцеловать ее?
Он целовал ее один раз. Восемь лет назад. В тот день, когда подарил ей улыбку.
Касси думает, о том, что она знает. Наверняка она знает, что именно он чувствует к ней.
Но ей все равно.
Она же демон.
Именно эта мысль становится последней: задумавшись, он перестает слышать заунывные песни вервольфа Артиха и погружается в сон.
Л.
Эль заснул, а я вновь поблагодарила Падшего, что мой напарник спит очень шумно: такой сап подделать просто невозможно. Но я все равно проверила: на цыпочках подошла к крылатому и легонько дунула ему в лицо.
Фейри уморительно сморщил нос, но сопеть не перестал. Очень хорошо! Наметилось у меня одно дельце, на которое нужно идти одной.
Быстро переодевшись в рабочую одежду: черную рубаху свободного покроя, удобные штаны с кучей карманов и мягкие кожаные сапожки, позволяющие ступать совершенно бесшумно, я тихонько выскользнула из комнаты.
Город Тысячи Рас никогда не спит, а уж в ночь полной Луны, когда вервольфы сходят с ума – и подавно. На улицах то тут, то там, бродили волки, время от времени сцепляясь с кошаками-элуантропами, а из многочисленных таверен и мелких пабов слышались заунывные песни тех, кто решил не обращаться в эту ночь.
– Земля-а-а-а мне бу-у-у-удет пу-у-у-ухом, но я все-е-е-о-о равно-о-о-о приду-у-у-уууу…