Шут. Книга I - стр. 49
Он глубоко вздохнул.
– Знаешь Забытый сад?
– А то!
– Приведи их к усыпальнице Безымянного Короля и спрячь хорошенько. Я посвищу трижды птицей-крадуном, а ты мне ответь…
– Кукушкой могу!
– Хорошо! Кукушкой. Два раза. Потом еще два. И… если поймают – скажи, что это я попросил. Захотел покататься с другом. Друг ко мне приехал. Понял?
– Понял, – Хирга глядел серьезно, хмурил тонкие угольные брови. Ничего не спрашивал. Шут положил ему руку на плечо и тихонько стиснул.
– Не подведи меня, ладно? Ты после поймешь, какое большое дело сделал… – Плечо под тонкой курточкой было теплое и совсем еще по-ребячьи тонкое.
Хирга кивнул.
– Когда привести?
– Сейчас. И жди меня до рассвета. Если не приду – возвращайся. И вот еще… – Шут скинул с плеча дорожный мешок. Не хотелось с ним расставаться, но с собой брать нельзя. – Постереги мое добро. Не забудь. В саду отдашь.
Обратно Шут бежал так, что едва не упал, зацепившись ногой о толстый корень и больно ушибив большой палец. Он с трудом удержал равновесие и, помянув всех демонов, захромал дальше.
«Что ж, теперь и изображать ничего не придется», – он криво усмехнулся, стараясь не обращать внимания на боль.
В свою комнату Шут забирался тем же путем – по стене, цепляясь ловкими пальцами за выщерблины в каменной кладке. На этот раз получалось медленней, чем обычно: он почти не мог опираться на ушибленную правую ногу. Задерживаться у себя Шут не стал. Коридор за дверью встретил его темнотой, слуги почему-то не зажгли свечи в настенных канделябрах, и только у лестницы были видны яркие отсветы с нижнего этажа. Оттуда на весь дворец разносились звуки праздничного веселья. Поднимаясь к королевским апартаментам, Шут вспомнил о том, как ждал эту первую осеннюю ночь… Теперь недавние заботы казались ему смешной суетой.
Когда он подошел ко входу в апартаменты, незнакомый воин в странном наряде из черной кожи грубо велел ему возвращаться к пиршеству и не беспокоить королеву. Говор у него был странный, не местный.
«Тайкур, – понял Шут, разглядывая украшенную шрамами физиономию, бритую макушку, две тонкие косицы вдоль ушей и хищные пальцы, любовно ласкающие не привычную, положенную страже алебарду, а рукоять длинной изогнутой сабли, которая – пока еще – дремала в ножнах. – Мимо такого не проскользнешь…»
– Но Его Величество велел зайти к ней… – Шут изобразил гримасу идиота на лице, выражая крайнюю растерянность и страх перед мнимым наказанием за невыполнение приказа.
– Поди прочь, убогий, – тайкурский воин смотрел на него с презрением.
Тогда Шут сделал то единственное, что мог в данной ситуации: брякнулся перед чужаком на пол и закатил истерику. Любая придворная дама, будь она рядом, застыла бы в восхищении: Шут кричал, что его не ценят, не любят, смеются над ним, говорят «не велено», хотя сам король велел. Что кара небесная падет на злого человека, который обижает дурака. Что и так-то натерпелся от этой королевы, вздорной бабы, а теперь ему еще больше влетит за невозможность развеселить ее, хотя все вокруг сегодня вон какие упитые и радостные. Он надрывно всхлипывал и колотил ладонью об пол, призывая богов в свидетели ужасной человеческой несправедливости.