Шут. Книга I - стр. 34
Шут говорил истинную правду, ему даже не нужно было приукрашивать свои слова. Так уж повелось еще с детства: грядущие опасности частенько давали о себе знать странным, физически ощутимым предчувствием тревоги. И сейчас ему в самом деле было очень, очень скверно.
Элея вздохнула. Осторожно освободила свою руку из его ладоней, но, увидев умоляющий взгляд Шута, вымученно улыбнулась и вдруг порывисто взъерошила его непослушные волосы.
– Я не сержусь, Патрик… Я верю тебе. Но, полагаю, пока рано трубить в рога. Я дождусь Руальда. Что бы там ни говорил Дени, надо увидеть своими глазами, так ли все плохо. Если да – я сама обращусь к первосвященнику и потребую расторгнуть брак. Не желаю быть фигуркой на чьей-то игровой доске.
Шут с радостью наблюдал, как неуловимо, но совершенно очевидно она с каждым мгновением становится сильнее.
«Все-таки я сделал это… и давно мог бы. Всем было бы лучше… А в тяжелые дни так важно знать, что ты не один. Она теперь знает… Не сломается. Не дождутся!»
Шут почувствовал, как легко ему стало, и даже тревога немного отступила. Он почти взлетел с колен и ослепительно улыбнулся.
– Вы не фигура, вы – Королева! – Легко кувыркнувшись назад, он приземлился на ноги, обернулся и поклонился ей так, что длинные волосы смахнули пылинки с пола. Элея кивнула:
– Спасибо, Пат. Спасибо… А теперь ступай. Мне нужно побыть одной.
Покинув библиотеку, Шут вернулся к себе.
У него было странное чувство, как будто с души сняли тяжелые оковы и она стала легкой, точно перышко…
9
На следующий день он, наконец, почувствовал голод и спустился на кухню – лучшее место, чтобы послушать свежие сплетни.
Одна из кухарок, совсем молоденькая рыжая проказница по прозвищу Перепелка, подала Шуту теплый хлеб и большую миску с кашей, как он любил: в золотистую овсянку, залитую медом, были щедро насыпаны орехи и кусочки сушеных фруктов. Шут с неожиданным для себя аппетитом съел все, не забывая держать уши открытыми. Но в это утро кухарки говорили мало: они тоже были встревожены и не знали, чего ждать от завтрашнего дня. До возвращения короля счет шел уже на часы. Впрочем, кое-что Шут таки услышал – свежие сплетни о Тодрике. Как оказалось, минувшую ночь принц провел в каком-то загородном монастыре. Наивные поварихи набожно закатывали глаза, плетя какую-то ерунду о проснувшемся в наследнике благочестии. Шут едва не подавился кашей, пытаясь не рассмеяться их богатому воображению – это Тодрик-то благочестивый?! Только главная хозяйка кухни, дородная матушка Тарна, хмуро покачивала седеющей головой: она, как и Шут, понимала, что все эти домыслы имеют мало общего с действительностью, но помалкивала, предпочитая держать свое мнение при себе.