Шурум-бурум - стр. 19

– Одинаковая дата дня рождения – это явный знак. Короче, я понял, понял со всей безапелляционной очевидностью: ну кем я мог ещё быть в прошлой жизни, как не Достоевским? Только им. Однозначно им.

– С чего ты решил, что есть какие-то прошлые и будущие жизни? Жизнь одна-единственная. Сдохнешь – и нет тебя.

– Э-э, – сокрушённо махнул я рукой, – вот теперь мне понятно, почему ты работаешь продавщицей, а не Голливудской кинозвездой. Потому что ты находишься в плену примитивного материализма. Потому что тебе чужд идеалистический подход к жизни. Прошлые жизни, карма – реальная вещь, я абсолютно уверен в этом.

– Что-то и ты не в Голливуде работаешь.

– Это временно. Он от меня никуда не денется.

В магазин кто-то вошёл. Сначала донёсся звук открываемой входной двери, а потом раздались нетвёрдые шаги.

– Девушки! – закричал вошедший мужчина хриплым подвыпившим голосом. – Есть кто живой?

Наташа поднялась.

– Ладно, верь в свою карму, – сказала она мне, – если очень хочется. Только это всё бред.

Она вышла к покупателю. Тот взял бутылку водки и какую-то закуску.

– Ну и чего ты, Лукошкин, добился в свои тридцать лет и со своим идеалистическим взглядом на жизнь? – вернулась она в подсобку. – Два рассказа в районной газете «Ленинская правда». Вот и всё, чем ты можешь похвастаться.

– И один – в «вагриусовском» сборнике, – сказал я. – А за Лукошкина ответишь.

– Я видела имя под твоим рассказом в газете. «О. Лукошкин». Вот как там написано.

– Они ошиблись. И в газетах я больше не печатаюсь. Они деньги платить не хотят и целые абзацы выкидывают. Да и бессмысленно это. Публикацию в районной газете никто всерьёз не воспринимает. Там хоть всю жизнь печатайся – толку не будет.

– Всё равно, как ни крути – не впечатляют твои достижения.

– А Интернет?

– Что Интернет?

– Ты знаешь, какой я популярный в Интернете?

– А ты популярный?

– Я о-го-го какой популярный! Мало кто сравнится со мной по популярности. Все меня любят, все уважают.

– Дама и господа! – начала паясничать Наталья, – сегодня мы вручаем Нобелевскую премию Олегу Лукошину!

– Смейся, смейся.

– Олег Лукошин – бывший Достоевский! К сожалению, мы не могли вручить ему премию, когда он был Достоевским, потому что нашей премии тогда не было. Но сейчас мы исправляем ошибку. Вот тебе, Олег, две Нобелевские премии: одна за Достоевского, а другая за себя.

– Очень смешно, очень.

– А давай мы тебе и третью дадим! Сразу, чтобы не искать тебя в следующей твоей инкарнации?

– Наталья, а в рыло?

– Нет, Олежек, не тянешь ты на современного Достоевского.

– Ну правильно. Кому сейчас нужна такая мутотень, которую я писал будучи Достоевским. Новое время требует новых подходов.