Шурочка, или Повесть первой любви - стр. 12
– Му-у-у! – ответили ей. Подруги оглянулись на звук.
На них надвигались коровы. Все рыже-белые, с круглыми боками, рогатые и большие, они шли по улице неотвратимой волной, которая текла и по чёрной грязи дороги, и по дощатым мосткам-тротуарам. Коровы флегматично шли прямо на застывших подруг, огибая их в последний момент и перебирая копытами в опасной близости от их беззащитных, обутых в тряпичные кеды, ног.
– Мамочки-мамочки-мамочки, – бормотала, в страхе зажмурившись, Леночка, побледнев до зелени. Ира Зинина стояла молча и настороженно, готовая оттолкнуть от себя корову, если та будет напирать. Эльвира была собрана и внимательна, следила за ногами и копытами. Шурочке же было интересно. Коровы её не пугали. Они вели себя деликатно, не напирали и не толкались. Они просто шли, покачивая тяжёлыми бурдюками вымени. От коров пахло навозом и парным молоком.
Стадо прошло сквозь девчонок минуты за три. Замыкал шествие подросток лет четырнадцати. Быстро стрельнув в сторону городских взглядом, пастушок принял степенный вид и стал похож на коровьего директора. На плече мальчишка нёс чёрный кнут, конец которого волочился по дощатому тротуару.
Стадо прошло, а Шурочка засмотрелась коровам вслед. В той стороне солнце уже клонилось к закату, и в его косых лучах коровы красиво уходили в перспективу чёрной дороги, обрамлённой зеленью деревенских палисадников. Совсем как в книжках про деревню, которые она любила читать.
Глава 4
Шурочка первые несколько секунд не могла сообразить, где она. «В деревне», – услужливо подсказала память. Намотавшиеся за день студенты улеглись спать рано, часов в десять. Тем более что развлечений не было никаких. И пробуждение было внезапным.
– Девочки, девчонки! Вы где? Мы уже тут! Да… твою мать, понавесили тут… всякой, запутался нах…
Темнота в их закутке стояла почти абсолютная, окна остались на мальчишечьей стороне спортзала. Шурочка ничего не видела, и, слушая мат в полной темноте, стряхивала остатки сна. Похоже, к ним «гости» и, судя по голосам, двое совершенно пьяных мужиков. Рядом, шурша в темноте, уже вскочила и быстро одевалась Эльвира. Шурочка тоже нашарила свои штаны и принялась их натягивать – оставаться в футболке и трусах не хотелось совершенно. Мужики тем временем выпутались из занавесок и – мат-перемат, так-разэдак – наткнулись на первые кровати.
– Девчата, вы где? Пойдёмте, подружим. Мы вам Гореловку нашу покажем, – взывал в абсолютной темноте пьяный голос.
Шурочке стало страшно. Воображение дорисовало к голосу огромного косматого мужика. Тут же вспомнились сны, что снились ей лет с двенадцати. Во снах за Шурочкой гнался тёмный человек, и она бежала в ужасе, так как знала: если поймает, он сделает с ней что-то стыдное и ужасное. Человек в её снах каждый раз её ловил, и каждый раз она просыпалась в ужасе и с сердцебиением. А теперь сон будто стал явью: чёрный человек ворочался в чёрной комнате и искал её, Шурочку.