Шурави, или Моя война - стр. 28

– Слушай, а правду ребята говорят, что ты взял в плен командира блокпоста?

– Давай, Вадим, закроем эту тему, мне сейчас вообще не хочется ни с кем и ни о чем говорить. Ты не обижайся, просто у меня плохое настроение.

Абрамов бросил сигарету в урну и направился отдыхать. Вслед за ним курилку покинул и Вадим.

***

Абрамов всю ночь не спал, расстроенный полученным известием об Ольге. Ему было обидно за себя и очень неудобно перед матерью, что тогда он соврал ей. Теперь, когда он уже знал, что Ольга предпочла другого, радужная пелена любви стала заметно редеть. В голове всплывали моменты их размолвок.

«Правильно люди говорят, что любовь слепа, – думал Виктор, лежа на своей жесткой койке. – Неужели для того, чтобы понять, что за человек рядом с тобой, нужно создать какую-то экстремальную ситуацию?»

Утром он поднялся с тяжелой головой. Впервые за время своего пребывания на базе он кое-как добежал до финиша.

– Абрамов, ты сегодня словно вареный! Что с тобой? – поинтересовался у него Марченко.

Виктор промолчал и сделал вид, что не услышал вопроса командира, так как посчитал, что это его сугубо личное дело.

– Что, плохо слышишь, Абрамов? Может, оглох?

– У меня все нормально, товарищ командир.

– Ну, раз не хочешь говорить, настаивать не стану. Могу сказать только одно, не загони себя в угол. Из угла для бойца лишь один выход – самострел. Мне бы не хотелось отправлять в Казань цинк с твоим телом. Пожалей мать.

– Я думаю, товарищ командир, что до этого не дойдет.

– Вот и хорошо, Абрамов.

Виктор кое-как отсидел занятие по политической подготовке. Преподаватель в очередной раз докладывал им о политической ситуации в Афганистане. На занятии его клонило ко сну, и он, закрыв глаза, мгновенно засыпал на какие-то доли секунды, а затем, открыв от испуга глаза, таращился на преподавателя с надеждой, что он ничего не заметил. На занятии по технике минирования, на котором, как нигде, нужна большая сосредоточенность, Абрамов понял, что не может ввернуть взрыватель в корпус противопехотной мины. Пальцы рук словно одеревенели и не слушались его. Он долго возился с взрывателем, пока на него не обратил внимания преподаватель.

– Абрамов, что с вами?

– Не знаю, товарищ инструктор. Пальцы будто не мои, не слушаются.

– Плохо, Абрамов, плохо. У минера пальцы должны быть такими же гибкими и чувствительными, как у пианиста или хирурга. Запомните, при минировании или разминировании любое неловкое движение может привести к гибели не только сапера, но и его товарищей. Вы поняли меня, Абрамов?

– Понял, товарищ инструктор, но пальцы все равно не слушаются.