Шура. Париж 1924 – 1926 - стр. 18
То, что произошло весной 1924 в доме в Пере… Другие воспоминания посетили ее. Воспоминания о том, как она, проведя ночь с Аленом, увидела на пороге своего дома Сеита… Будь проклят тот день! Один из тех, что изменил ее жизнь навсегда. Она помнила их ссору, его разгневанный взгляд и страстные минуты любви, последовавшие после.
– Да, любовь моя, я хотела бы быть, как те купидоны: застыть, обнимая и целуя тебя. Ах! Я так по тебе скучаю, любимый…
Тоска, которую она испытала, сокрушила ее душу и утомила тело. Но Шура собиралась жить, гордо подняв голову, не раскрывая никому ни печали, ни боли, ни оставленных в прошлом шрамов. Она должна быть сильной. Она подтянула одеяло к лицу и промокнула глаза…
Глава третья. Одинокая любовь
Скоро возвращается Ален. Они собирались вместе провести Новый год и Рождество в Париже. Ее новый мужчина пытался вернуть Шуре всю прелесть былой жизни, которую она оставила позади, и хотел помочь ей забыть обо всех своих страданиях, даже несмотря на то, что почти ничего не знал о них. Он пытался понять прошлое Шуры, ее чувства, надежды и мечты, но все, что было у него, – лишь отблески, отражавшиеся в ее глазах. Он выделил ей квартиру своего отца, а как только вернулся в Париж, то стал проводить с ней все свободное время, одаривая женщину подарками и любуясь ею.
Для Шуры эта любовь была иной, более терпкой и стойкой. Спокойной, уравновешенной, без взлетов и падений, без волнений и приключений, без печали и страсти, о которых хотелось бы вспоминать после. Она знала, что случится с ней и Аленом, как только он войдет, – знала так, будто это было высечено в камне. В их отношениях, длящихся вот уже несколько месяцев, не было никаких сюрпризов. Это позволило ей после всего произошедшего в прошлом в какой-то степени испытать чувство пребывания в тихой гавани. Однако, несмотря на всю любовь и заботу, что они разделяли с Аленом, она не могла найти в их отношениях удовлетворения. Она скучала по Сеиту. По его пылкому характеру, способному и к печали, и к безумию, по его ярким чувствам, по его улыбке и по тому, как он, целуя и обнажая ее, говорил: «Мы принадлежим друг другу!» Она скучала по его страстным объятиям, по его губам, по теплу их слившихся в наслаждении тел и по его темно-синим блестящим глазам. Скучала по их общему прошлому на Родине, куда оба больше не смогут вернуться, скучала по семье и потерянному времени, словно проведенному чужой душой в чужом теле, скучала по его желанию жить, по его любви, страсти, состраданию и ласкам. Именно благодаря Сеиту она познала свою женственность, и он многому научил ее. Теперь, когда жизнь ее вошла в размеренное русло, ее телу и сердцу претила эта другая, более спокойная любовь.