Штык ярости. Том 3. Суворов против Наполеона - стр. 31

Суворов замолчал и уселся обратно в кресло. Кутузов тоже задумался о чем-то своем. Я поглядел на быстро сгущающиеся сумерки за окном и сказал, намереваясь уйти к Ольге на ужин:

– Ну, а теперь, позвольте вас покинуть господа. У меня есть неотложное дело.

Суворов покачал головой и глухо молвил:

– Нет, Витенька, никуда ты не пойдешь, нам нужно обсудить одно важное дело.

Я ожидал чего угодно, но только не такого ограничения моей свободы. Поначалу я разозлился, потому что снова упускал шанс встретится с Ольгой, но потом мне пришла в голову мысль, что Суворов действительно хочет поговорить о чем-то важном.

– Ваша светлость, у меня срочное дело, но я могу немного задержаться, – сказал я милостиво. – Что случилось, у вас все в порядке со здоровьем?

– Если я не перенесу похода, что тогда случится? – глухо спросил Суворов.

Я еще никогда не видел его в таком подавленном настроении. Мне всегда казалось, что уж кто-кто, а Александр Васильевич – это несокрушимая глыба, монумент, скала, которую невозможно сдвинуть с места или расколоть на части. Он никогда не сдастся и не отступит.

Неужели, удивился я про себя, вся суворовская неустрашимость являлась только плодом невероятного волевого усилия полководца? Неужели внутри он тоже был подвержен сомнениям и страхам, но просто искусно подавлял их и никогда не показывал на людях? Неужели он тоже обычный человек, который смог возвыситься до уровня полубога только за счет постоянной и глубокой работы над собой? Как же так, а?

– Разве вы не молили Бога предоставить возможность скрестить клинки с Наполеоном? – спросил я в ответ. – Теперь у вас такая возможность появилась. Если вы упустите ее, Россия будет в страшной опасности и вы это знаете.

Кутузов молчал и только идеала, что в великом удивлении переводил взгляд на нас, с одного на другого. Суворов поморщился и махнул рукой. В гостиную вошел Хвостов и сказал было: «А вот послушайте, какое новое стихотворение я недавно сочинил…», затем увидел, что присутствующие сидят в странном молчании и тоже ошеломленно остановился посреди комнаты.

– Я, Витенька, не сражения с Наполеоном опасаюсь, – сказал Суворов. – Я опасаюсь, что Всевышний за мои грехи не даст мне все-таки дожить до того мига, когда мы встретимся на поле боя. Если я скончаюсь от недуга в походе, то это станет ужасным ударом для нашей армии. Да и для союзников тоже.

– Уж я этого не допущу, можете не сомневаться, – как можно тверже сказал я, как будто имел прямой доступ к небесной канцелярии.

Хотя, кто сказал, что это не так? Все-таки, медицина будущего это для девятнадцатого столетия и в самом деле чуть ли не чудодейственная магия. Эх, по большому счету, Суворову сейчас было бы неплохо организовать комплексную медицинскую проверку организма и пройти курс лечения, а потом и реабилитации. Уж тогда он бы был к началу новой войны, как новенький. Я представил Александра Васильевича весело прыгающим по палате приемного отделения клиники двадцать первого века и невольно усмехнулся.