Штурм Дюльбера - стр. 15
В одну из последних встреч Распутин и вовсе испугал Юсупова. Он откровенно заговорил о мире.
Они сидели в тесной, заставленной темной тяжелой мебелью гостиной, пили чай. Распутин хватал с подноса эклеры и кидал их в рот, как орехи. Губы его блестели, пальцы лоснились от жира.
– Вот что, дорогой, – говорил он наставительно. – Хватит воевать, довольно крови пролито, пора кончать всю эту канитель. Разве немец не брат тебе? Господь говорил: «Люби врага своего, как любишь брата своего», а какая же у нас любовь получается? Сам-то все артачится, да и Сама чего-то уперлась: не иначе как их опять там кто-нибудь худому научает, а они развесили уши, слушают! Тьфу ты! Но ты не думай. Я своего добьюсь. Я их уломаю. Они все по-моему сделают, хоть и спешки нету…
– Нет! – вырвалось у Юсупова. – Мир – это позор для России! Вы, Григорий Ефимович, о нашей национальной чести подумали?
– Национальная честь – это не для нас, мужиков, – возразил старец. – Вы же знатные, о людях и думать не можете. Только я один и пекусь о народе. Вот покончим с этим кровавым делом и объявим правительницей Александру с малолетним сыночком, а Самого пригласим в Ливадию, на отдых… Вот-то будет радость ему огородником заделаться. Устал он больно, отдохнуть надо, а глядишь, в Ливадии, около цветочков, к Богу ближе будет. У него на душе много есть чего замаливать… одна война чего стоит! За всю жизнь не замолишь!
– А как же Дума? – спросил Юсупов.
– Говорунов сразу разгоним. Ишь надумали! Против помазанников Божьих пошли! Давно пора их к чертовой матери послать… всех, всех, кто против меня кричит, – всем худо будет!
«Надо не забыть, – думал Юсупов, – все пересказать Пуришкевичу. Он в последние дни избегает меня. Дмитрий Павлович тоже испугается конца войны. Кому нужен мир без победы? Всем нужна победа, тогда и будем мириться».
– Вот евреи просят меня свободу дать, – гудел голос Распутина. – Чего ж, думаю, не дать? Такие же люди, как и мы с тобой, Божья тварь.
Когда вечером того же дня Юсупов рассказывал Пуришкевичу о последнем визите, он добавил кое-что от себя.
Он поведал о том, как их беседу якобы прервал звонок в дверь, тогда Распутин отвел его в спальню и велел не высовываться. А сам принял гостей в кабинете. Оттуда Юсупову были слышны голоса, и он, конечно же, не утерпел, выглянул в щель. Оказалось, что в гостях у старца собралось несколько неприятных типов, у четверых был, несомненно, еврейский облик, трое других были белобрысые, с красными лицами и маленькими глазами.
– Вся эта группа производила впечатление грязных заговорщиков, – закончил свой рассказ Юсупов. – Распутин же сидел среди них с важным видом и что-то им рассказывал. Заговорщики посмеивались и записывали его слова в свои черные книжечки.