Штрафной круг, Любушкина! - стр. 7
– Ой, у нас галерка пользуется большей популярностью, чем билеты на концерт Стаса Михайлова, как я посмотрю! – всплеснула руками Бобрикова, как только переступила порог класса.
– А его концерты вообще спросом пользуются? Я думал, за билеты доплачивают, – шутка Антона рисковала стать последним, что он говорил в своей жизни. Нина Федоровна Михайлова ой как любила, но чтобы не отнимать у нас время на написание контрольной, сдержалась и промолчала.
Только, проходя мимо Антона, тихо шикнула:
– Ты сначала добейся того, чего он добился, а потом хохми!
Каждый в классе получил вариант контрольной работы, распечатанный аж на десяти листах.
Да Толстой на написание «Войны и мира» меньше бумаги потратил, чем Бобрикова на наши тесты.
– Все как обычно: пишем работу один астрономический час. Потом сдаем, и можете быть свободны. Всем удачи. Лизонька, девочка моя, будь внимательнее. Я знаю, ты можешь на пятерку.
Всей галеркой мы синхронно скривили лица и тошнотворно поморщились от великой любви этих двоих. Снимите им кто-нибудь номер!
Контрольные мы откровенно списывали. Не стесняясь, выкладывали на парты конспекты, искали информацию в Интернете. В общем, делали все, что было в наших силах.
Кто-то пытался списать у гуманитариев, однако историческая элита класса только фыркала и прикрывала листочки. Вот жмоты! Сами будут лабораторные установки на физике собирать!
С горем пополам, но контрольная была написана. Листочки мы сдали и вприпрыжку побежали в кабинет ОБЖ слушать об альтернативной службе в рядах вооруженных сил Российской Федерации. Или, говоря короче, спать.
– Мой любимый одиннадцатый класс, – с придыханием произнес Виктор Станиславович, входя в кабинет со звонком. – В составе пяти человек. А в прошлый раз вас четверо было!
– Я тогда болел, – честно ответил Коля и достал подушку из рюкзака.
– Николай, так откровенно спать на моем предмете – уже слишком! Альтернативная служба – штука полезная.
– Так я негоден, Виктор Станиславович. Зрение уже минус восемь, – педагог только отмахнулся и присел за стол, чтобы включить презентацию.
На ОБЖ нам было разрешено слушать, но не записывать. Виктор Станиславович радовался одному только факту нашего присутствия на занятии.
Я иногда просто отдыхала перед следующим уроком, иногда делала домашку, но чаще всего решала варианты для подготовки к экзаменам.
Сегодня вот разбирала вторую часть математики, параллельно переписываясь с Сашей, которая, как и обещала, после истории утопала к себе в нору.
«Пойдешь на пересдачу по физре? Сегодня в шесть», – писала я. Не стала даже рассказывать подруге, что у нас новый препод, с которым я умудрилась познакомиться раньше урока. У Саши в голове вряд ли осталось место, чтобы помнить свое имя, не то что чьи-то истории улавливать.