Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной – на Звездные войны - стр. 31
Первый раз в жизни Крупенников видел, как люди радуются простреленным плечам или рассеченным бровям. А чего ж не радоваться-то?! Судимость снята, смыта пролитой в бою кровью, можно честно надевать свои погоны и награды. А перед этим – отдохнуть недельку в санбате…
И это было бы интересно Крупенникову. Очень интересно.
Но – в другой раз.
Не в этот…
Комсостав батальона собрался в захваченном немецком блиндаже. Даже и прибираться особенно не пришлось, так, кровь замыли по-быстрому. А бумажных голых баб на стенках на этот раз не было.
«Жаль», – рассеянно подумал Харченко, тайком собиравший коллекцию немецкой порнографии. Особисты, они ж тоже люди, порой даже куда человечнее некоторых.
Командиры рот и взводов сидели, как пришибленные.
– Ну?! – не сдержался Крупенников.
– Товарищ майор… – начал старший лейтенант Заяц. Комбат еще не успел толком разобраться в отношениях между офицерами постоянного состава батальона, но уже понимал, что Заяц один из самых авторитетных его командиров. По крайней мере, он всегда начинал докладывать первым. Даже сейчас, когда ситуация была… Идиотской ситуация была. Четыре сотни бойцов поднялось в атаку. Три дошло. Остальные исчезли.
– Прямо передо мной боец исчез, – нахмурясь, говорил Заяц. – Бежал, бежал – и исчез. Как и не было. Я сначала даже не понял, бегу и машинально перепрыгиваю, мало ли – тело упало. А потом вдруг как будто время остановилось… не, не так, не остановилось, а замедлилось, что ли? Ну, чисто как в кино, когда пленка медленнее крутится… Не поверите, но я все железо это летающее, будь оно трижды проклято, видел! Смотрю, хвостовик минометный летит, кувыркаясь. Прямо моему взводному-три в голову, а тот и не дернулся даже. И я будто в киселе каком-то, ни рукой не пошевелить, ни ногой. Вдруг раз – и нет взводного. И хвостовика того нет. Как и не было. А потом все обратно вернулось, и скорость обычная, и звук…
– Мы когда в траншею прыгнули, немцы оттуда тараканами побежали, – неожиданно добавил лейтенант, фамилию которого Крупенников так еще и не запомнил. – Орут что-то по-своему, лица белые, испуганные…
– Пленные есть? – отрывисто спросил Лаптев.
– Есть парочка, правда, помятые слегка. Один унтер, второй рядовой. Полевая дивизия люфтваффе. Мы экспрессом допрос учинили, вот и пришлось их… не без этого.
– Про пленных потом, – отрезал комбат. – Дальше?
– Так вот. Этот унтер из стариков, еще империалистическую помнит…
– Говорю ж, про пленных потом! О странностях этих, мать их за ногу, говори!
– Так я ж как раз об этом! На этого унтера сверху мой боец свалился, из новеньких, боец Фоминых. Ну и давай немца колошматить, а потом вдруг раз – и исчез! Немец ошалевший вскакивает, а у него в руках рукоятка от ножа. Лезвия самого нет, понимаете, только рукоятка. И как заорет: «О, майн готт!» А потом давай креститься, что тот поп! Я его чуть не пристрелил сгоряча, но вовремя про языков вспомнил. Ну и прикладом в лобешник успокоил. А Фоминых так и пропал, ни тела, ни оружия.