«Шторм» начать раньше… - стр. 57
Из Афганистана Николай Нестерович Симоненко, заведующий сектором ЦК по Среднему Востоку, вернулся удрученным. Командировка была краткой, всего несколько дней, но ему, занимавшемуся Афганистаном не один десяток лет, не составляло особого труда соединить в логическую цепь разрозненные вроде бы факты, по интонациям бесед понять общее настроение и в руководстве страны, и в республике в целом.
Самое страшное и неприятное – особое беспокойство вызывал сам Нур Мухаммед Тараки. Как ни прискорбно, но он предстал соловьем, который слышит только собственную песню. Что-то можно было, конечно, списать на эйфорию от победы революции, но Николай Нестерович слишком хорошо знал нынешнего председателя Революционного совета еще по прежним временам.
В декабре теперь уже далекого 1956 года ему поручили встретиться с Генеральным секретарем ЦК тогда только что созданной НДПА. Правда, высказали пожелание:
– Неофициально и не в кабинетах на Старой площади.
Тогда они с Ульяновским и увидели первый раз Нур Мухаммеда Тараки. Афганец, как оказалось, прибыл в СССР, направляясь на лечение в ФРГ. Транзит был через Москву, и Генеральный секретарь просто не пришел на регистрацию, чтобы не лететь дальше.
– Наша партия – достаточная сила, чтобы совершить революцию и установить режим народной демократии, – увлеченно, с гордостью доказывал Тараки на этих встречах. В открытую, правда, ничего не просил – ни помощи, ни поддержки, а может, был просто уверен в этом и не считал нужным напоминать. Ему важнее было другое – утвердиться в глазах самой влиятельной компартии мира. – Наша революция станет победоносной, – заключал он в конце каждой беседы.
А их было несколько – в ФРГ Тараки так и не выехал, дожидался обратного рейса в Москве. За это время Николай Нестерович попытался выяснить уровень теоретической подготовки лидера НДПА, и здесь вновь его ждало разочарование. Из Ленина Нур Мухаммед уяснил для себя, кажется, только одно – надо захватить власть и удержать ее первое время. Далее (уже по Тараки) все должно стабилизироваться само собой. Словом, ввяжемся в бой, а там посмотрим. Каша из Ленина, Наполеона и Тараки.
– Он же не учитывает, есть ли объективные и субъективные предпосылки для революции, – горячился Симоненко перед более сдержанным Ульяновским, когда они оставались одни. – Он совсем не берет в расчет международную ситуацию.
– Ему можно посоветовать только одно: укреплять партию, – соглашался Ростислав Александрович. – Она рыхла, а о ее связи с народом, конечно же, речь вообще вести пока рано.
– И все-таки мы победим! – уехал с галилеевской уверенностью на устах Тараки. Уехал, надо думать, обиженный, почувствовав недоверие.