Штамм. Начало - стр. 39
К десяти часам утра в самолете оставалось около восьмидесяти трупов. Идентификация шла быстро благодаря сканированию паспортов и детальному списку пассажиров с привязкой к креслам.
Во время перерыва, полагающегося, чтобы передохнуть от защитных костюмов, Эф и Нора решили посовещаться с Джимом, для чего им пришлось выйти за пределы изоляционной зоны. Фюзеляж «боинга» оставался в пределах видимости – он возвышался над ширмами. Аэропорт имени Джона Кеннеди возобновил работу: садились и взлетали самолеты; в вышине взвывали и затихали двигатели, меняя режимы тяги; даже в ангаре чувствовалось колыхание воздуха, вызванное движением больших машин.
– Сколько тел может принять Управление судмедэксперта на Манхэттене? – спросил Эф, прикладываясь к бутылке с водой.
– Территориально аэропорт относится к Куинсу, – напомнил Джим, – но ты прав: Манхэттен оснащен гораздо лучше. Мы собираемся распределить тела жертв между Манхэттеном, Куинсом, Бруклином и Бронксом. В каждое управление передадим примерно по пятьдесят тел.
– А как мы их доставим?
– На грузовиках-рефрижераторах. Судмедэксперты говорят, что так они перевозили останки погибших во Всемирном торговом центре. Грузовики возьмем на Фултонском рыбном рынке, это в южной части Манхэттена. С ними уже связались.
Эф часто думал, что их борьба с болезнями похожа на действия бойцов Сопротивления в годы Второй мировой войны. Он и его команда сражались из последних сил, в то время как весь остальной мир вел повседневную жизнь, пытаясь не придавать особого значения оккупантам – вирусам и бактериям, которые грозили его уничтожить. В этом сценарии Джим был ведущим подпольной радиостанции, бегло говорящим на трех языках; он мог обеспечить свободный вывоз из Марселя чего угодно – от сливочного масла до оружия.
– Из Германии нет ответа? – спросил Эф.
– Пока нет. Они закрыли аэропорт на два часа. Провели полную проверку. Больных среди сотрудников нет, в больницы никто с острым заболеванием не обращался.
– Как-то нелогично все! – с неожиданной горячностью воскликнула Нора. – Концы с концами не сходятся.
– Продолжай, – согласно кивнул Эф.
– У нас самолет, полный трупов. Если бы причиной смерти был газ или какой-то аэрозоль в вентиляционной системе – не важно, как он туда попал, по чьей-то воле или случайно, – они все не умерли бы так… Нет, я просто должна это сказать: не умерли бы так мирно. Они задыхались бы, размахивали руками. Блевали. Синели. Люди разного сложения и конституции умирают по-разному – кто быстро, кто долго. Плюс ко всему паника. А здесь… если произошло заражение, то мы имеем дело с каким-то совершенно новым, неизвестно откуда взявшимся патогенным фактором. Мы никогда раньше ни с чем подобным не сталкивались. И это говорит только об одном: перед нами дело рук человеческих, продукт, созданный в лаборатории. Но вместе с тем вспомните: умерли не только пассажиры, самолет тоже умер. Как если бы нечто, непостижимое нечто, способное распоряжаться жизнью, поразило самолет и выключило все, что там находилось, в том числе и людей. Но это ведь не совсем точное описание! По той причине, что… И вот тут я хочу задать, как мне представляется, самый важный вопрос: кто открыл люк? – Она пристально посмотрела на Эфа, потом на Джима, снова на Эфа. – Ну да, возможно, был перепад давления. Возможно, люк уже был открыт, его прижимало давлением, потом давление сравнялось, вот крышка немного и выдвинулась. Гладко? Вполне. Мы можем найти такие же милые объяснения всему чему угодно, ведь мы ученые, ученые-медики, это наша профессия.