Шрамы как крылья - стр. 20
– О, кое-кто выучил профессиональный жаргон! Кора заставила тебя прочитать все выпуски «Выживания при пожаре»?
Гленн раскатисто смеется.
– Кора порой слегка перебарщивает…
– Слегка?
– Ладно, изрядно перебарщивает, но ты должна понять, что она не смогла… – Он осекается.
Отвернувшись к окну, я пытаюсь побороть охватившее меня чувство вины.
– Не смогла спасти Сару, – продолжает Гленн. – И она никогда не простит себе, если с тобой что-нибудь случится.
Снаружи идет снег. Одинокая белая чайка бесцельно кружит над землей, будто забыв, куда ей нужно лететь. А на горизонте высятся белые пики хребта Уосатч.
Мы останавливаемся на светофоре, и Гленн треплет меня по ноге.
– Как там говорится, малышка? Дай им шанс?
Он смотрит на меня с мольбой во взгляде. Его нос точно такой, как был у мамы. И мне грустно, что это не она везет меня домой, в один из наших обычных дней, где нет места реинтеграции и мозгоправам.
– Ты же знаешь, доктор Лейн хочет лишь помочь тебе.
Доктор Лейн тоже входит в состав Комиссии по моей жизни – в качестве психолога. Она наблюдала меня все те шестьдесят дней, что я пробыла в региональном ожоговом центре. Шестьдесят дней и шестьдесят процентов моего тела было покрыто ожогами. Это не считая почти двух месяцев, которые я провела в искусственной коме, пока врачи спасали то, что от меня осталось.
Доктор Лейн стремилась заманить меня в свою группу поддержки с тех самых пор, как восемь месяцев назад меня выписали из ожогового центра. Я не поддавалась на уговоры – в основном потому, что не хотела ее вновь разочаровать. В группе поддержки все постоянно сыплют воспоминаниями о детских горестях, своих достижениях и поражениях, только меня подобные откровения не привлекают. К тому же суть этой терапии – определить свою боль, проанализировать ее, сунуть под микроскоп.
Зачем мне мучиться еще сильнее?
Забвение не случайно, а ради выживания.
– Было и прошло, – говорю я. – Обмен впечатлениями о пережитом с кучкой таких же уродцев не изменит прошлого.
– Ты не уродец. Знаешь главное правило ковбоя? Если тебя сбросила лошадь…
– Залезь на нее снова, – договариваю я за него поговорку, которую частенько повторяли в нашей семье.
Гленн кивает.
– Если только ты упал не на кактус. Тогда ты некоторое время будешь кататься по земле, воя от боли. И надеюсь, ты помнишь, что это тоже нормально.
Ну да, как будто мой нервный срыв не нарушил бы негласного перемирия, которое установилось между Гленном, Корой и мной в прошлом году. Кора плачет за закрытыми дверями. Гленн забывается в работе. Я тихонько живу в тени Сары.