Шпионка в Академии Драконов - стр. 3
– На твоём месте я бы уже начал собирать шмотки в дорогу, отбываем завтра.
– Ты поедешь со мной?
– Нет, конечно, балда! Как я оставлю лавку?
Дядя почти любовно погладил какой-то позолоченный шлем с красивыми драгоценными вставками на висках. Жадный до денег, он сам никогда не служил и не бывал на поле битвы, но отчего-то был уверен, что именно оружие и броня будут в ходу у простого народа. В чём, как я смогла заметить за это время, он ошибся. Люди приходили за сиропами от кашля, отварами против ломоты в суставах, в редких случаях за ножами и ещё реже – за украшениями. Наша мирная деревня Нижние Выски едва ли за всю свою историю потерпела хотя бы один набег. Простые люди обрабатывали землю и торговали продукцией, а не размахивали мечами и щитами. Но бытовых артефактов у нас было очень мало, а зелья понемногу стали заканчиваться.
Я могла бы попробовать что-то приготовить, но мама не оставила после себя каких-либо записей. Прошло пять лет с того момента, как её унесла рихия – страшная зараза, к счастью, пока не столь распространённая в Кёртингтоне. В эпидемию превратиться не успела, но мама, как врачевательница, умудрилась подцепить от какого-то приезжего из Мушавастана на приёме и слегла. Сперва она ходила в «тумане», точно напилась макового сока, постоянно бредила, затем слегла и очень долго кашляла. Кашель был таким мучительным, что она не могла говорить, а потом отказалась от еды и пищи и умерла от истощения. В последний день своей жизни у неё были жёлтые, точно лютики весной, глаза, и тёмно-серая кожа, покрывшаяся небольшими язвами. Рихия страшна, от неё никому не удалось выздороветь, а лекарства от неё никто не изобрёл. Те, кто столкнулся с этим лично, становились осторожными и подозрительными. Как я: лишний раз носа из дома не высуну. Другие же, наоборот, считали рихию выдумкой, способом манипуляции Совета2.
Что до меня, то я видела это воочию, и никакой выдумкой назвать это точно не могла. О маме я помнила каждый день и каждый день молилась за упокоение её души, хотя официально религию в Кёртингтоне запретили пятьдесят лет назад. Светская революция прошлась по всем населённым пунктам, заглянув даже в Нижние Выски. Публично сжигали идолов древних богов на единственной площади в нашей деревне. Ни меня, ни мамы, ни дядюшки Руфуса тогда ещё и на свете не было.
– А как я буду туда добираться? Опять позаимствуем телегу у Дэрби?
– Да, но только до Эйзермода. А там ты сядешь на паровоз и отправишься в Рамблтаун.
Паровоз. Ух, ну и страшная же машина! Гудит, грохочет по рельсам, дым чёрный валит отовсюду, воняет. С одной стороны, меня всегда пугали паровозы, даже издали, когда мы бывали с дядюшкой в Эйзермоде на ярмарках. С другой стороны, когда ещё удастся прокатиться на настоящем паровом транспорте? Это, конечно, не автомобиль, но для меня, не прельщённой роскошью девушке из деревни, было настоящим чудом.